Проблема экстрадиции станет международной? Процедура экстрадиции в международном праве. Справка Проблемы экстрадиции

03.11.2005 | Татьяна Становая

ПРОБЛЕМА ЭКСТРАДИЦИИ СТАНЕТ МЕЖДУНАРОДНОЙ?

Вчера президент Швейцарии Самуэль Шмид выразил надежду, что дело экс-главы Минатома России Евгения Адамова не повлияет на отношения между Берном и Москвой. "Мы соблюли нашу конституцию, где четко прописан принцип разделения властей. По этой причине мы никак не можем повлиять сейчас на Федеральный суд, который примет свое независимое решение", - сказал он. Аналогично президент Швейцарии сослался на независимость судебной системы своей страны, комментируя дело Николая Калоева, приговоренного недавно к 8 годам лишения свободы за убийство авиадиспетчера. Наконец, вчера и посол Великобритании в России отметил, что страна готова выдать Ахмеда Закаева, если Россия докажет суду его причастность к терроризму. А Россия в этот же день предложила создать международный арбитражный суд, который решал бы вопросы экстрадиции.

Проблема экстрадиций для России является вопросом политическим во всех смыслах. Во-первых, это касалось возвращения и, как следствие, нейтрализации политических оппонентов. Например, Россия так и не сумела вернуть в страну Бориса Березовского, который сейчас имеет статус политического беженца и иногда делает весьма неприятные для Кремля заявления, комментируя события в стране, либо финансирует тех или иных политиков. Россия хотела поставить перед Израилем вопрос об экстрадиции основного акционера ЮКОС Леонида Невзлина, которому в России предъявлен ряд обвинений в рамках "дела ЮКОСа", но Израиль занимает вполне понятную позицию невыдачи собственных граждан. Не удалось России добиться экстрадиции и Владимира Гусинского: судебные органы Испании и Греции признавали политический контекст обвинений. Но самыми острыми вопросами экстрадиции для России в последнее время стали решения по поводу обвиняемых в терроризме, прежде всего, Ахмеда Закаева.

Россия переводит проблемы экстрадиции в политическую плоскость: переговоры об этом ведутся на высшем уровне и часто ставятся в зависимость от общего фона отношений с Москвой. Так, достаточно резкие заявления со стороны российских политиков, известных близостью к Кремлю, звучат в адрес Швейцарии, суд которой не так давно принял решение о выдаче бывшего министра атомной энергетики США. Попытка России связать нежелание той или иной страны не выдавать российских граждан с политическими отношениями вовсе не радует сами эти страны. России пытаются объяснять, что для положительного решения об экстрадиции необходимы доказательства вины обвиняемых. Судя по всему, прокуратура России не всегда готова предоставить такие доказательства.

Вчера Президент Швейцарии Самуэль Шмид собрал пресс-конференцию, на которой прокомментировал ситуацию вокруг Евгения Адамова и Николая Калоева. Он заявил, что исполнительная власть не может повлиять на решение независимого суда. Говоря о приговоре, который суд вынес Калоеву, Шмид также отметил, что "судьи абсолютно независимы от политики". "Мы надеемся, что это не ухудшит наши отношения", - сказал Шмид на пресс-конференции. В том же духе выступил вчера и посол Великобритании в России Тони Брентон. Он заявил, что Россия до сих пор не представила доказательства, основываясь на которых, британский суд мог бы принять решение об экстрадиции эмиссара чеченских сепаратистов Ахмеда Закаева. Вместе с тем посол сказал, что "Великобритания в связи с новым уровнем отношений между Россией и Лондоном сожалеет, что на ее территории находится человек, обвиненный в терроризме". "Если его (Закаева) участие непосредственно в совершении терактов доказать трудно, то, возможно, российской стороне удастся доказать, что А. Закаев поощрял терроризм, и если это будет сделано, разрешить ситуацию с его экстрадицией британскому суду будет значительно легче", - сказал британский дипломат.

Таким образом, политическое руководство стран, отказывающих России в выдачи лиц, подозреваемых в преступлениях, демонстрирует неспособность повлиять на судебную власть. Россия же, зачастую надеясь на то, что сумеет повлиять на сами политические власти, ни разу не добилась успеха в судах.

Это побудило Минюст России инициировать идею создания международного арбитражного суда по вопросам экстрадиции. Как заявил вчера министр юстиции Юрий Чайка, "Россия неоднократно сталкивалась с отказом некоторых европейских стран в выдаче лиц для привлечения к уголовной ответственности, в том числе подозреваемых в причастности к терроризму. Министерством юстиции было выдвинуто предложение о введении института арбитража в механизме европейского сотрудничества в сфере выдачи лиц, обвиняемых в совершении преступлений". По словам министра, это предложение было поддержано участниками варшавского саммита Совета Европы в мае этого года, и теперь вопрос "о механизмах разрешения споров" должен быть рассмотрен Европейским комитетом по проблемам преступности.

Суть этой идеи состоит в том, чтобы получить некие механизмы влияния на принятие решений международным арбитражным судом. Как пишет "Коммерсант", если одна страна отказала другой в выдаче конкретного лица, обе страны делегируют по одному арбитру, а те называют имя третьего, который решает, были ли достаточные основания для отказа в выдаче подозреваемого. При этом решение по существу дела (виновен-невиновен) третейский судья выносить не будет. Иными словами, суд будет рассматривать дело не по существу (как видно, России часто трудно найти убедительные доказательства виновности подозреваемых), а отталкиваясь от препятствий, которые могли возникнуть на пути принятия решения об экстрадиции. Например, по делу Закаева считалось, что в России ему угрожают пытки. Однако подобные подозрения иллюзорны и доказать их практически невозможно, а значит, у России будет больше шансов возвращать на родину подозреваемых в совершении преступлений. В то же время страны Европы вполне могут согласиться с российской инициативой.

Портить отношения с Москвой никто не хочет, но и суды в западных странах действительно независимы. Создание международного арбитража может разорвать этот замкнутый круг.

План:

Введение ……………………………………………..

Глава I Определение понятия экстрадиция

Глава I I История развития института экстрадиции:

Часть 1. От политики к сотрудничеству.

Часть 2 . Экстрадиция в русской традиции.

Глава II I Материально-правовые аспекты экстрадиции.

Глава I V Процессуальные аспекты.

Часть 1 . Процессуальные аспекты выдачи.

Часть 2. Процессуальные аспекты передачи.

Глава V Правовая помощь по уголовным делам.

Глава VI Актуальные проблемы и перспективы развития института экстрадиции:

Часть 1 . Актуальные проблемы экстрадиции.

Часть2. Перспективы развития.

Заключение.

Нормативные акты и литература.

Введение:

Конституция Российской Федерации (ч. 1 ст. 17) признает и гарантирует права и свободы человека и гражданина в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права. Права человека - важное достижение человеческой цивилизации. В защите прав и свобод как со стороны государства, так и международного сообщества нуждается каждый человек, в том числе и тот, кто совершил противоправное деяние. В этой связи особый интерес представляет проблема обеспечения и защиты прав и свобод лиц, подлежащих выдаче другому государству за совершенное ими преступление для уголовного преследования или отбывания наказания. Рассмотрение этого вопроса обусловлено потребностями общественной и государственно-правовой практики, логикой развития научного познания.

Во всем мире признано, что борьба с уголовными преступлениями является внутренним делом каждого государства, однако это не исключает возможности международного сотрудничества. Происходящие в современном мире интеграционные процессы оказывают существенное влияние на экономику и политику, ставя новые задачи перед государствами. Они состоят в стирании различий в межгосударственных правовых отношениях, в приведении национальных законодательств государств к общепризнанным международным нормам и стандартам, в активизации международного сотрудничества государств по правовым вопросам, в разрешении спорных вопросов в международных инстанциях и т.п. Строго говоря, проблема выдачи преступника (экстрадиция) относится к международному, а не к нацио­нальному законодательству. Именно там разработаны ее ос­новные положения.

И.И. Лукашук и А.В. Наумов отмечают, что «Преступность постоянно совершенствует свои формы и методы, широко использует возможности, предоставляемые современным обществом, его политико-правовой системой, наукой и техникой, что существенно затрудняет борьбу с ней».

Российскую Федерацию с различными целями ежегодно посещают тысячи иностранных граждан и лиц без гражданства. Некоторые из них, совершив преступления на территории других государств, предпринимают попытки скрыться на территории Российской Федерации. Существует и противоположная тенденция: лица, совершившие преступления на территории России, скрываются от судебного преследования за рубежом. В этих ситуациях в отношениях между Российской Федерацией и другими государствами все чаще применяется процедура выдачи обвиняемых и осужденных.
Практически интересы борьбы с преступностью, особенно с учетом современных средств сообщения, облегчающих бегство за границу, заставили большинство государств заключить целую сеть договоров о взаимной выдаче преступника (экстрадиции).

В наиболее общем виде понятие экстрадиции можно обозначить как передачу лиц, совершив­ших преступления, одним государством (запрашиваемым), на территории которого они находятся, другому государству (запрашивающему), на территории которого было совершено преступление либо гражданином которого является преступник.

Следует отметить, что нормативное регулирование экстрадиции на международно-правовом и внутригосударственном уровне еще далеко не сложилось. «Оно, как и экстрадиционная практика в целом, переживает период интенсивного развития с учетом вызовов международному сообществу со стороны преступности и терроризма. Российская Федерация, как известно, вносит в этот процесс свою посильную лепту. В настоящее время продолжается работа над нормативными документами с участием РФ по вопросам экстрадиции на международном уровне. Движение в этом направлении подкрепляется договорной работой как на региональном, так и на межрегиональном уровнях».

Понимание правовой природы экстрадиции неодинаково. Некоторые ученые полагают, что выдача преступников - это чисто административный вопрос, ибо часто решение о ней принимает не суд, а правительство или какой-либо его орган. Следовательно, можно отнести этот институт к административному или государственному праву. В то же время экстрадицию можно рассматривать как элемент уголовно-процессуального права, ибо налицо порядок передачи человека, совершившего преступление, другой стране с соблюдением определенных процессуальных гарантий. Экстрадицию можно считать и частью уголовного права, а именно - института исполнения наказания.

Место экстрадиции в системе международного права так же толкуется отнюдь не однозначно. Иногда его считают институтом второстепенным, отживающим свой век. Только некоторые страны охотно отдают "своих" преступников, снимая с себя бремя их ресоциализации. Однако в настоящее время, когда общепризнано, что выдача преступников - это право государства, а вовсе не его обязанность, все чаще отмечается стремление многих государств не выдавать своих граждан, совершивших преступления за границей, если даже они не пользуются дипломатическим иммунитетом. Между тем преступность усложняется, не признает границ; организованная преступность разных стран устанавливает тесные контакты; преступники, совершившие преступление в одной стране, скрываются на территории другой, часто меняя места проживания, получая поддержку и содействие со стороны своих "собратьев". Все это делает проблему экстрадиции весьма актуальной.

Глава I Определение понятия экстрадиция

Происхождение термина экстрадиция восходит к латинскому слову "extradere", которым обозначалось принудительное возвращение беглого подданного своему суверену. Сегодня смысл и значение данного термина применительно к экстрадиции изменился.

Согласно толкового словаря под ред. А.М. Прохорова, под экстрадицией в международном праве понимается “передача государству лица, совершившего уголовное или международное преступление, для привлечения его к уголовной ответственности или исполнения вынесенного в отношении него приговора суда”.

В новом Уголовном кодексе РФ 1996г. отсутствует легальное определение экстрадиции, что порождает некоторые противоречия в уяснении данного понятия.Более того, можно говорить о том, что экстрадиция является термином науки уголовного права, так как в большинстве документов, посвященных проблемам экстрадиции, используется понятие выдача. Слово экстрадиция в большинстве нормативных актов не употребляется. Примерами могут служить: Европейская конвенция о выдаче, принятая Советом Европы 13 декабря 1957года; Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, принятая государствами-участниками СНГ 22 января 1993 года; Положение «О порядке предоставления Российской Федерацией политического убежища», утвержденное Указом Президента РФ от 21.07.97 №746 и др.

Коллектив судей Верховного Суда РФ, давая толкование ст.13 УК РФ «Выдача лиц, совершивших преступление», отождествляет термины «выдача» и «экстрадиция», и предлагает следующее определение: «Выдача лица, совершившего преступление (экстрадиция),- это передача для привлечения к уголовной ответственности или для приведения в исполнения приговора в отношении лица, обвиняемого в совершении преступления или осужденного, государством, на территории которого находится преступник, другому государству, где было совершено преступление, или государству, гражданином которого является преступник».

Несколько иного мнения придерживаются В.К. Звирбуль и В.П. Шупилов: по мнению данных исследователей, экстрадиция представляет собой “акт правовой помощи, осуществляемой в соответствии с положениями специальных договров и норм национального уголовного и уголовно-процессуального законодательства, заключающийся в передаче преступника другому государству для суда над ним или для приведения в исполнение вынесенного приговора”.

Представляется интересным, что во всех вышеназванных определениях понятие исследумого института дается через определение уже знакомых уголовной науке терминов выдачи, передачи, или правовой помощи. И, нужно отметить, что данная точка зрения является превалирующей в настоящее время. Вместе с тем, отдельными авторами делаются попытки отграничить экстрадицию от всех иных категорий и выделить ее в самостоятельный институт.

Так, например, А.К. Романов и О.Б. Лысягин полагают, что «на практике экстрадиция уже давно не сводится лишь к выдаче преступников. Тем не менее вопросы экстрадиции продолжают обсуждаться преимущественно в терминах выдачи, существование института экстрадиции не получает признания и экстрадиция определяется как выдача. Вследствие этого дальнейшее совершенствование нормативной регламентации института экстрадиции, как и решение многих других практических вопросов экстрадиционной деятельности, во многом осложняется из-за приверженности к старым взглядам, понятиям и концепциям». Данная позиция состоит в том, чтобы усматривать в экстрадиции не только аспекты выдачи преступников и наказания виновных, но и более широкий круг вопросов. В частности, речь идет о правовой помощи и сотрудничестве между государствами, понимаемых в более широком плане. В этом случае понятие экстрадиции уже более широкое. Оно охватывает не только выдачу преступников, но и целый ряд иных действий, мер и целей. Например, таких, как меры по обеспечению необходимых правовых и процессуальных гарантий, эффективное правовое сотрудничество между государствами, повышение доверия к их правовым системам, укрепление международного правопорядка, норм и требований права, соблюдение прав человека и т.д. Подтверждением тому может служить высказывание авторов учебника "Международное уголовное право" под ред. В.Н. Кудрявцева, которые в главе "Выдача преступников" обращают внимание на то, что "договоры о правовой помощи в принципе шире соглашений о выдаче".

Хотя понятие экстрадиции появилось в международном праве несколько веков назад, его место в иерархической схеме международного права находилось на низком уровне. В действительности многие ученые рассматривали “экстрадицию” как незыблемая под отрасль международного права, потому что она не ограничивается по своей природе и содержанию внутригосударственным правом.

Даже хотя при отсутствии многостороннего или двустороннего соглашения государство не обязано задержать и арестовать беглеца, совершившего преступление в другом государстве, в таком состоянии с тем, чтобы потом экстрадировать его в запрашивающее государство, оно все-таки сохраняет за собой суверенное право высылать беглеца-преступника в другое государство. В таком случае государство, на территории которого беглец пребывает, имеет право запросить у другой стороны обмен нотами или меморандумами взаимопонимания, в которых установлены условия экстрадиции. Государству, намеренному экстрадировать беглеца, должна быть предоставлена принимающей обвиняемого стороной гарантия взаимного сотрудничества в подобных ситуациях. Более того, экстрадирующее государство имеет право предоставления ему гарантии того, что обвиняемый не будет приговорен в выдаваемом государстве к смертной казни или другому тяжелому наказанию, если по уголовному законодательству предыдущего государства за данное экстрадируемое преступление не предусматривается подобное наказание.

Следующее условие экстрадиции касается принципа специальности (обособленности), согласно которому экстрадированное лицо подлежит наказанию исключительно за преступление, которое стало причиной его экстрадиции. Соблюдение данного принципа означает уважение суверенитета экстрадирующего государства, если он не закреплен договорной нормой многостороннего или двустороннего соглашения.

Чтобы бороться с нарастающей угрозой терроризма международное сообщество имеет ряд международных договоров, к числу основных положений которых отнесены условия взаимных экстрадиций. Среди них наиболее важными считаются:

Токийская Конвенция о преступлениях и некоторых других актах, совершенных на борту воздушного судна от 14 сентября 1963 г.;

Монреальская Конвенция о борьбе с незаконными актами против безопасности гражданской авиации от 23 сентября 1971 г.;

Монреальский Протокол о борьбе с незаконными актами насилия в аэропортах, обслуживающих международную гражданскую авиацию от 24 февраля 1988 г., к Монреальской Конвенции о борьбе с незаконными актами против безопасности гражданской авиации от 23 сентября 1971 г.;

В целях достижения эффективности названных международных актов, положения об экстрадиции были облечены в более строгую форму.

Однако следует иметь ввиду, что большинство двусторонних и многосторонних договоров об экстрадиции также, как и национальные законодательства, содержат соответствующие положения о запрете ареста лиц, инкриминируемых в деяниях политического характера. В этой связи многие виды террористических актов, подпадающие под экстрадиционное исключение, применяемое для политических преступлений, могут способствовать виновным лицам избежать уголовного наказания. Наличие в международном праве концепции исключения политического преступления от экстрадиции предоставляет реальному преступнику возможность предъявить довод, что акт был совершен в политических целях, таких как приобретение нацией права на самоопределение, борьба против расистких или диктаторских режимов, приобретение независимости от колонизаторов и т.п. Отсутствие в международном праве четкого и общепризнанного дефиниция «терроризм» усложняет процесс определения запрашивающим государством того, насколько довод, указывающий на политический характер предполагаемого преступления, может быть воспринят как достаточная основа для отказа в экстрадиции.

В 1994 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла Декларацию о мерах предупреждения международного терроризма. В данной Декларации государства объявляют о своих намерениях осуществлять преследование и арест лиц, обвиняемых в совершении террористического акта, а также их экстрадиция в соответствии с действующими положениями национальных законодательств.

С другой стороны, отсутствие общепризнанного в международном праве дефиниции «терроризм» усложняет процесс определения списка тех видов террористических актов, которые относятся в предметную область проблемы экстрадиции. С тем, чтобы облегчить данный процесс, Комиссия ООН по международному праву предложила следующую категоризацию террористических актов, определяющую их экстрадируемость:

Любой умышленный акт, приводящий к смерти или причиняющий серьезное телесное повреждение главе государства, чиновникам государственной значимости, их супругам или иным должностным лицам, которые занимаются государственной деятельностью при условии, что преступный акт был направлен против них в их служебном положении;

Акты, рассчитанные на уничтожение или повреждение общественного имущества или имущества, используемых в общественных целях;

Любой умышленный акт, направленный на оказание угрозы жизни людей, в частности, в виде захвата воздушного судна, заложников, и любая другая форма насилия, совершенная против лиц, находящихся под международной защитой или имеющих дипломатический иммунитет;

Производство, приобретение, содержание или поставка оружия, имеющего взрывчатых или иных опасных веществ, с целью совершения террористического акта.

Особенности мер по осуществлению экстрадиции между странами описываются в форме общих принципов независимо от того, где они применяются, в договорах или иных источниках права. Однако иногда положения отдельно взятых договоров об экстрадиции не обретают статус общеизвестных принципов, что легко снижают их практическую значимость. Наоборот, частое включение в договорах об экстрадиции некоторых новых норм дает им статус правового принципа.

Принципы двойной вины. Запрашиваемое государство имеет право отказаться в экстрадиции беглеца, если совершенное последним деяние не является в данном государстве преступным актом. Кроме того, экстрадиция виновного лица может быть также не санкционирована, если запрашиваемое государство заинтересовано установить свою юрисдикцию над преступником.

Двойная вина означает, что преступный акт, совершенное беглецом в запрашивающем государстве, инкриминируется также по уголовному законодательству запрашиваемого государства. В этом смысле бытует мнение, что «действительность принципа двойной вины никогда не подвергалась сомнению. Он исходит из основополагающего принципа взаимности, который составляет основу экстрадиции. Более того, принцип двойной вины основывается на юридическую аксиому nulla poena sine lege. Поэтому данный принцип выполняет важную функцию обеспечения свободы личности при отсутствии преступного деяния по законодательству запрашиваемого государства”.

Что касается принципа взаимности, государство может не воспользоваться правом на экстрадицию, если оно не наделено правом запросить у другого государства экстрадировать преступников по данной категории преступлений. В Западной Европе к некоторым видам экстрадируемых преступлений относятся нелегальный аборт, двоеженство, эутаназия, гомосексуализм.

Опенгейм (Oppenheim) трактует принцип двойной вины следующим образом, что “никто не должен быть экстрадирован за деяние, которое по уголовному законодательству запрошенного государства или государства, которое требует экстрадицию, не составляет преступный акт”. В свою очередь Г. Гильберт (Gilbert) описал принцип более кратко: «Деяние должно быть уголовно наказуемым в обоих государствах.»

Канадский ученый Ла Форье (La Forest) утверждает, что экстрадируемое преступление может быть широко интерпретировано как акт, по которому беглец обвиняется по законодательству одного государства, а также квалифицируется как уголовно наказуемый акт по уголовному праву другого государства.

В силу взаимности сторон в мерах по экстрадиции принцип двойной вины автоматически исключает от экстрадиции преступление, которое являясь уголовно наказуемым в одном государстве, не может быть таковым по уголовному законодательству другого государства. Последнее государство может быть как выдаваемой, так и запрашиваемой стороной.

Одним из методов определения экстрадируемости преступления является примерный срок тюремного заключения за предполагаемое преступление. Например, в Англии преступления, за совершение которых уголовным законом предусмотрен 12 месяцев или более тюремного наказания, подлежат экстрадиции.

Расхождения между уголовными законодательствами различных стран в вопросе юрисдикции может также исключать от экстрадиции некоторые преступления из-за наличия еще многих иных факторов.

Государства, правовая система которых является англо-саксонская, определяют юрисдикцию в основном по принципу территориальности со все более нарастающей перечню исключений. А государства континентального права не ограничиваются применением принципа территориальности и тем самым обращаются различным формам экстерриториальности, дающим право на юрисдикцию над своими гражданами, в какой-либо точке земного шара они не находились. Дело в том, что европейские государства принимают просьбу других стран в вопросах экстрадиции с тем, чтобы в дальнейшем расширить свою экстерриториальную юрисдикцию, надеясь на взаимность этих стран. С этой точки зрения ограничения, присущие принципу двойной вины, усложняют экстрадиции во многих случаях. Рассматриваемая проблема больше усугубляется в случаях неоконченных преступлений, таких как заговор, которые частично могут совершатся вне территориальной юрисдикции.

Более серьезной проблемой можно столкнуться, когда закон, в котором принцип двойной вины установлен, требует полную квалификацию предполагаемого деяния для того, чтобы оно стало экстрадируемым. Согласно теории уголовного права необходимым условием полной квалификации считается наличие всех обязательных элементов состава преступления. Однако преступление с одинаковым названием в обоих государствах может включить в свой состав разные элементы.

Принцип “Существенная схожесть”. Принцип двойной вины требует существенную схожесть между разными составами одного и того же преступления по уголовному законодательству обеих стран. Отсюда, возвращение беглеца-преступника может быть отказано со стороны компетентных органов власти запрашиваемого государства, если факты, на основе которых заращивается экстрадиция виновника, не являются достаточными, чтобы предполагаемое деяние считалось бы преступлением по уголовному законодательству государства, которое содержит преступника под стражей.

Поэтому наиболее приемлема точка зрения, что принцип двойной вины не ограничивает принцип существенной схожести в рамках точного соответствия элементов состава преступления. Состав преступления должен главным образом определятся сущностью, нежели чем технической формой квалификации. При этом преступления с разными названиями или совершенно не схожими элементами вполне могут быть классифицированы одинаково. Такой подход облегчает процесс решения вопроса экстрадируемости обвиняемого.

Однако отсутствие хорошо разработанного механизма разграничения сущности преступления от его технической формы создает трудности в определении юрисдикции и судопроизводстве. В целях избежания такого рода сложностей в классификации деяния требуется наличие четко установленных процедурных норм и правил.

На практике многие европейские страны не учитывают форму квалификации предполагаемого преступления по уголовному законодательству запрашивающего государства. Доказательство вины по уголовному законодательству запрашивающего государства считается формальностью. Такой подход со стороны запрашиваемого государства при отсутствии обязательного элемента в составе преступления часто приводит к отказу в экстрадиции.

В этой связи остается желать лучшего, что суды будут исходить из здравого смысла, когда приходиться принимать решение учитывая различия в уголовных законодательствах.

Необходимо принимать во внимание Европейскую Конвенцию об экстрадиции от 1957 г., согласно которой предполагаемое деяние, указанное в запросе об экстрадиции, рассматривается по элементам его состава, а не по названию с тем, чтобы сравнить с соответствующей уголовной нормой запрашиваемого государства-участника данного международного акта.

Гильберт (Gilbert) описал этот процесс как поиск “соответствующих элементов предполагаемого преступления”. Настаивание на полное соответствие всех элементов состава преступления усложняет процесс осуществления экстрадиции.

В этой связи предлагается рассматривать принцип двойной вины по объективным и субъективным аспектам. Объективный аспект включает в себя состав преступления и строгую интерпретацию его нормативных элементов. Субъективный аспект характеризуется противоправностью, т.е. уголовной наказуемостью деяния независимо от состава уголовно-правовой нормы и полного соответствия его элементов по уголовному законодательству обоих государств. Уголовная наказуемость предполагаемого деяния, указанного в запросе об экстрадиции, обоснуется в заявлении соответствующего правоохранительного органа запрашивающего государства.

На практике трудно применять субъективный аспект принципа двойной вины. Речь идет о том, что деяние, уголовно наказуемое по законодательству запрашивающего государства, может не являться таковым по законодательству запрашиваемого государства или не представлять большую общественную опасность по законодательству последнего государства с тем, чтобы преступление считалось экстрадируемым.

В последние годы особое внимание уделяется к экстрадируемости финансовых преступлений. Финансовыми преступлениями следует считать преступления, связанные с национальным доходом, включая налогов, официальных сборов и валютных операций. Такие разновидности данного преступления влекут за собой разные уровни уголовного наказания. Во многих европейских государствах денежные преступления подпадают под экстрадицию.

Такие преступления как грабеж, обман и мошенничество являются экстрадируемыми преступлениями независимо от того, связаны ли они общественными доходами.

До сих пор в европейских государствах наблюдается тенденция нарастания числа экстрадируемых финансовых преступлений. В этой связи чисто финансовые преступления могут запросто считаться экстрадируемым, даже хотя виды налогов, сборов и правила валютных операций у запрашивающего и запрошенного государств вовсе не схожи между собой.

Особую значимость представляет собой временной фактор при применении принципа двойной вины. Дело в том, что не время запроса экстрадиции преступника, а время совершения предполагаемого преступного деяния определяет применимость рассматриваемого принципа.

При реализации принципа экстерриториальной юрисдикции в отношении своих граждан, которые стали жертвой финансовых и иных преступлений за границей, государства обычно прибегают к принципу защиты.

Традиционно преступный акт, совершенное за пределами государства, не подлежит уголовному наказанию в данной стране. Однако преступления, такие как заговор, даже хотя могут быть совершены за границей, имеют преступные последствия внутри страны. Это предполагает экстерриториальное применение юрисдикции. Или совершение одного или более ключевых элементов состава преступления на территории одного государства, даже хотя предполагаемое преступление в целом совершилось или его последствия наступили в другом государстве, не исключает также наличия юрисдикции у первого государства.

Принцип специальности. Норма, которая запрещает задержание и/или осуждение экстрадированного лица в стране, куда оно было выдано, за любое преступное действие, совершенное до его выдачи, кроме преступления, за что оно было экстрадировано, является открытой или имплицитно выраженной характеристикой акта экстрадиции. Данная норма стала общепринятым принципом международного права. В частности, этот принцип был также юридически установлен в рамках Европейской Конвенции об экстрадиции от 1957 г.

Что касается имплементации данного принципа в национальных законодательствах, его наличие во внутригосударственном уголовно-процессуальном законодательстве является как бы обязательным условием. К примеру, ст.38 Закона Швеции о международно-правовой помощи в уголовных делах запрещает уголовное наказание за преступления, которые не были указаны в запросе об экстрадиции.

В судебной практике европейских стран принцип специальности часто применяется и обогащается новыми трактовками, руководствуясь соображениями обеспечения защиты правосудия в запрашивающем государстве, что является основной целью данного принципа. Исходя из этого не допускается злоупотребление правами осужденного после того, как он был высвобожден от юрисдикции запрашиваемого государства.

Согласно данному принципу любые иные обвинения становятся незаконными вследствие выдачи беглеца. Это означает, что при высылке беглец-преступник автоматически приобретает правовую защиту от любого обвинения, которое не было указано в запросе об его экстрадиции. Это есть формальное предусловие внешней экстрадиции.

Применение принципа специальности на практике приводит к его разным интерпретациям. При этом соответствие между названием преступления и фактами, свидетельствующими о его совершении, является определяющим в понимании принципа специальности. Поэтому прежде чем требовать экстрадицию преступника, запрашивающая сторона должна гарантировать другой стороне соблюдение этого принципа.

Однако принцип специальности не является абсолютной нормой. Имеется ряд исключений:

Принцип не применяется в отношении преступлений, совершенных после выдачи обвиняемого;

После доказывания в судебном порядке невиновности беглеца в совершении экстрадируемого преступления, он может быть осужден дополнительно за иное преступление, если он не стал или не сумел покинуть страну за определенный срок или вернулся обратно в эту страну;

Принцип не применяется, если экстрадирующее государство дало принимающему преступника государству свою санкцию на открытие дополнительного судебного дела за иное преступление.

Как правило меры, направленные на обеспечение принципа специальности, устанавливаются отдельным положением в договоре об экстрадиции или другом дипломатическом акте, имеющем договорную силу. На практике, вместе с документами, сопровождающими запрос на экстрадицию, запрашивающая сторона обычно представляет другой стороне копии соответствующих внутригосударственных законов, содержащие нормы, запрещающие нарушение принципа специальности. Такая форма предоставления юридической гарантии согласуется сторонами в процессе заключения договора об экстрадиции.

Факты, свидетельствующие о предполагаемом преступлении, которое указано в запросе о выдаче преступника, являются ключевыми элементами в определении того, насколько другие преступления, в которых обвиняется беглец, нарушают принцип специальности и требуют согласие запрашиваемого государства. Поэтому все обвинения, кроме того, которое составило основу экстрадируемого преступления, требуют отдельного согласия запращиваемого государства.

Обычно выдающая беглеца сторона дает согласие на предъявление дополнительных обвинений, если они не приводят к осуждению за преступления политического характера, или не нарушают принцип двойной вины, или 3) не являются обвинением, на что раньше было отказано в экстрадиции. Чтобы дополнительное обвинение разрешалось запрашиваемой стороной, судопроизводство по законодательству запросившей стороны не должно быть ограничено временными рамками или касаться принципа autrefois convict.

Прежде чем дать согласие на дополнительное обвинение, выдающая преступника сторона учитывает предрасположенность самого беглеца на этот счет.

Европейская Конвенция об экстрадиции от 1957 г. Разъясняет принцип специальности в стандартной форме:

“Экстрадированное лицо не подлежит к осуждению, приговору или задержанию с целью исполнить ордер на арест или судебный приговор за преступление, совершенное до его выдачи, за исключением того, за которое оно было экстрадировано, а также его право на свободу не должно быть ограничено по каким-либо другим причинам”. Конвенция от 1957 г. Устанавливает также необходимость получения согласия запрашиваемого государства на дополнительные обвинения за иные преступления, если последние тоже являются экстрадируемыми преступлениями. При таком случае согласие должно быть дано в обязательном порядке.

После экстрадиции беглеца в страну суд, уполномочен осуществить свою надзирательную функцию и проверить условия запроса, согласно которым была осуществлена выдача обвиняемого. Суд имеет право отказаться от доказательств, полученных незаконным путем. Кроме того, он наделен правом приостановить судопроизводство, если обнаружено злоупотребление процессом, например, из за ложных показаний. При всем этом он опирается на действующее внутреннее законодательство. Условия принципа специальности, применяемые во внутренней экстрадиции, имеют обязательный характер.

Ныне многие страны предоставляют легальные пути самовольной экстрадиции (voluntary extradition), при которой беглец обещает вернуться в запрашивающее государство без каких-либо силовых процедур, применяемых в формальной экстрадиции.

Обычно правила самовольной экстрадиции закрепляются положением в соответствующем внутригосударственном законодательстве. Эти правила позволяют обвиненному лицу выбрать легальные пути и меры для самовольного возвращения в запрашивающее государство в случае, если он изъявил желание избежать формальностей. Беглец сможет осуществить самовольную экстрадицию после того, как запрос на экстрадицию был снят и он высвобожден от ареста.

Экстрадиция (лат. extraditio) - выдача одним государством другому (иностранному) государству лица (негражданина данного государства) для привлечения к уголовной ответственности или исполнения вынесенного приговора.

Выдача (экстрадиция) иностранных граждан и лиц без гражданства допускается обычно только в случаях, предусмотренных международным договором, связывающим соответствующие государства, законом либо по усмотрению государства. Договор об экстрадиции, подписанный двумя сторонами, сам по себе не является основанием для экстрадиции. Это лишь юридическое обоснование возможности подобной меры.

В соответствии со сложившейся международной практикой требование о выдаче преступника государство предъявляет в случаях, когда: 1) преступление совершено на его территории; 2) преступник является гражданином этого государства; 3) преступление было направлено против этого государства и причинило ему вред. При этом выдача преступников предполагает соблюдение ряда условий: а) преступление, за совершение которого предъявлено требование о выдаче, должно признаваться преступлением и по законам страны, в которой находится преступник; б) если по законам страны, требующей выдачи, за преступление предусмотрена смертная казнь, то условием выдачи обычно служит предоставленная властями государства, требующего выдачи, гарантия того, что смертная казнь к выданному преступнику применена не будет.

Процедура экстрадиции позволяет запрашивающей стороне представить запрашиваемой стороне необходимые доказательства, подтверждающие наличие повода для экстрадиции и основания выдачи, а та не имеет права уклониться от их рассмотрения в установленном законом порядке.

Запрос о выдаче должен быть сделан в письменной форме, с приложением необходимых документов, включая указание на то, совершение каких деяний инкриминируется лицу, которое требуется выдать, на основании какого закона он будет привлекаться к уголовной ответственности. По требованию государства, запрашиваемого о выдаче, государство, требующее выдачи, должно предоставить дополнительную информацию. В порядке пресечения государство, запрашиваемое о выдаче, на период рассмотрения запроса об экстрадиции, вправе арестовать лицо, которое требуется выдать.

Вопросам экстрадиционной деятельности посвящены многие международно‑правовые документы и решения. В их числе документы ООН (например, Типовой договор о выдаче, принятый на 45‑й сессии Генеральной Ассамблеи ООН 14 декабря 1990 г.; Римский статут Международного уголовного суда 1998 г. и др.), конвенции (Европейская конвенция о выдаче 1957 г., Европейская конвенция о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1959 г., Берлинская конвенция о передаче лиц, осужденных к лишению свободы, для отбывания наказания в государстве, гражданами которого они являются 1978 г.) и межгосударственные договоры.

Международно‑правовыми аспектами задачи и цели института экстрадиции не исчерпываются. Многие вопросы, возникающие в рамках института экстрадиции, решаются на уровне национального законодательства, в том числе на уровне ведомственного нормативного регулирования.

Вениаминов Андрей Германович

Кандидат юридических наук, доцент кафедры адвокатуры и организации правоохранительной деятельности, Российский государственный социальный университет, г. Москва, Российская Федерация

Грудинин Никита Сергеевич

кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовно-правовых дисциплин, Российский государственный социальный университет, г. Москва, Российская Федерация

Лопатин Александр Викторович

заведующий криминалистической лабораторией кафедры уголовного права и процесса, Российский государственный социальный университет, г. Москва, Российская Федерация

Аннотация: Экстрадиция является важным инструментом в достижении эффективного международно-правового сотрудничестве с иностранными государствами. В данной статье поднят вопрос об отраслевой принадлежности экстрадиции, которая, несмотря на смежный характер, в целом является институтом уголовно-процессуального права. Также в статье дается понятие экстрадиции, раскрывается его содержание, дается авторское видение экстрадиции в широком смысле, которая охватывает процедуры выдачи лиц для уголовного преследования и исполнения приговора, передачи осужденных лиц для отбывания наказания или принудительного лечения.

Ключевые слова: экстрадиция, уголовно-процессуальное право, уголовное преследование, исполнение приговора, принудительное лечение

Extradition. Issues of definition and application to area of law

Veniaminov Andrey Germanovich

Candidate of law sciences, Associate Professor of the chair of legal profession and law enforcement organizations, Russian state social university, Moscow, Russian Federation

Grudinin Nikita Sergeevich

Candidate of law sciences, Senior lecturer of the chair of criminally-law disciplines, Russian state social university, Moscow, Russian Federation

Lopatin Aleksandr Viktorovich

Head of criminalistical laboratory of the chair of criminal law and process, Russian state social university, Moscow, Russian Federation

Abstract: The extradition is an important law measure in realization of efficient international cooperation between countries. In that article authors discuss about the relation of extradition to certain branch of law, and in spite of its related character, makes a conclude, that it belongs to criminal procedure. The article also covers the conception of extradition, offers the wide position of this law institute that consists of extradition for criminal prosecution and execution of sentence, transfer to serving the sentence and compulsory treatment.

Keywords: extradition, criminal procedure, criminal prosecution, execution of sentence, compulsory treatment

Современная преступность - явление изменчивое, поскольку она не остается стабильной во времени и год от года, десятилетие от десятилетия меняется с учетом трансформации общественных отношений, характера и структуры производства, межличностных и межнациональных отношений внутри общества . Следует отметить, что меняется и качественный состав лиц, совершающих преступления. Для предотвращения возможности скрыться от органов предварительного следствия и суда лиц, виновных в совершении преступлений, законодательство РФ предусматривает возмож­ность их экстрадиции.

Экстрадиция играет важнейшую роль в международно-правовом сотрудничестве в сфере уголовного судопроизводства. Являясь формой правовой помощи по уголовным делам, экстрадиция служит значимым инструментом в решении многих процессуальных вопросов экстеррито­риального характера .

Говоря о проблематике принадлежности института экстрадиции к определенной отрасли права, следует иметь в виду, что вопрос о природе и месте экстрадиции в системе права является дискуссионным. В научной литературе справедливо отмечается, что институт экстрадиции в целом носит комплексный характер .

Как считает В.М. Волженкина, «экстрадиционная деятельность не может быть отнесена только к одной отрасли права, так как она взаимосвязана с целым рядом правовых институтов, непосредственно затрагивающих права личности, суверенитет государств, власть, политику, вопросы гражданства, убежища, межгосударственного сотрудничества и др.» . По мнению А.К. Строгановой, «экстрадиция это межотраслевой институт международного сотрудничества государств в области борьбы с преступностью, предупреждения, выявления, раскрытия и расследования преступлений, а также отправления правосудия» .

Нельзя не согласиться с данными мнениями, поскольку экстрадиция как форма правовой помощи так или иначе связана с уголовно-процессуальным, уголовным, конституционным, международным, уголовно-исполнительным и даже административным правом. Некоторые ученые, предметом исследования которых являлась экстрадиция, рассматривали ее в плоскости международного публичного права, другие же изучали ее в рамках конституционного права, а некоторые исследуют экстрадицию с точки зрения проблем уголовно-правового характера. Многие авторы справедливо освещают экстрадицию как институт уголовно-процессуального права. На наш взгляд, отношения, связанные с экстрадицией, в большей степени урегулированы нормами уголовно-процессуального права.

Так, процедура экстрадиции, как верно заметила А.К. Строганова, нормативно закреплена именно в УПК РФ (главы 54 и 55), в связи с чем, спор о месте экстрадиции решен в пользу уголовно-процессуального права . Однако не только и не столько нормативным закреплением в УПК РФ экстрадиция отнесена к предмету регулирования уголовно-процессуального законодательства РФ. Уголовно-процессуальное право определяется в науке как «социально обусловленная система выраженных в законе правил (норм), регулирующая деятельность по расследованию, рассмотрению и разрешению уголовных дел, то есть правил надлежащей правовой процедуры,в которой реализуется назначение уголовного судопроизводства» . Следова­тельно, экстрадиция представляет собой регулируемую нормами междуна­родного и национального права юридическую процедуру, то есть установ­ленный законом порядок выдачи и передачи лиц, предусматривающий ряд правил и норм, обеспечивающих права и законные интересы государства и личности. Именно поэтому экстрадиция и представляет собой главным образом институт уголовно-процессуального права.

Термин «экстрадиция» образуется от латинских слов ex (е) – «из, на основании, по, от», и trado (tradere) – «передавать, выдавать». Ю.Г. Васильев полагает, что «определение института экстрадиции в качестве отдельного научно-практического понятия является производным от латинского термина extradere, который означает принудительное возращение личности своему суверену, то есть государству, гражданином которого является личность» .

Стоит отметить, что для определения универсального понятия экстрадиции следует принимать во внимание то, какие цели и задачи преследует данный институт, его терминологическое обозначение в официальных правовых документах, а также мнение отечественных и зарубежных ученых по данному вопросу.

И здесь необходимо обратиться к самой главной, по нашему мнению, проблеме в единообразном толковании правового термина «экстрадиция». Дело в том, что на современном этапе преобладает научная точка зрения, согласно которой экстрадиция отождествляется с понятием выдачи лиц для уголовного преследования, привлечения к уголовной ответственности или исполнения приговора и ограничивается данной процедурой. Приведем несколько мнений.

По мнению А.К. Строгановой, а также В.Г. Бессарабова и В.П. Волобуева, под экстрадицией в современном уголовном судопроизводстве понимается «система уголовно-процессуальных действий, направленных на розыск, задержание, заключение (взятие) под стражу и передачу лица иност­ранному государству (или международному трибуналу, международному уголовному суду) на основании и в порядке, установленным междуна­родными договорами и национальным законодательством, либо на основе принципа взаимности с целью осуществления уголовного преследования, отправления правосудия или приведения в исполнение вступившего в силу приговора суда» .

Наиболее активно данные положения поддержаны Н.А. Сафаровым, который придерживается вышеуказанного подхода к понятию экстрадиции и считает не оптимальным связывать воедино понятия «выдача» и «передача». По мнению Н.А. Сафарова, термин «передача» используется для обозначения отличных от выдачи, то есть экстрадиции, правовых процедур, в число которых входит как раз передача лиц для отбывания наказания, а также передача обвиняемых в международный уголовный суд . Следовательно, данный подход к понятию экстрадиции также исключает понимание передачи для отбывания наказания или принудительного лечения как одной из форм экстрадиции.

С целью избежать разногласий в научной среде по вопросу определения понятия экстрадиции следует обратиться к первоисточнику, к общепризнанным нормам международного права. Так, согласно ст. 102 Римского статута Международного Уголовного Суда, под термином «extradition» понимается доставка лица одним государством другому на основании договора, конвенции или национального законодательства. Под термином же «surrender» (передача) понимается доставка лица государством международному уголовному суду, в соответствии с настоящим Статутом. Исходя из этого, под экстрадицией следует понимать форму правовой помощи, основанную на доставлении индивида одним государством другому на основании международных соглашений и внутренних нормативно-правовых актов. Следуя логическому методу дедукции, можно сделать вывод о том, что такие процедуры как выдача для уголовного преследования и передача для отбывания наказания регламентированы как международными конвенциями, двухсторонними международными договорами, так и национальным российским законодательством (главы 54 и 55 УПК РФ соответственно), в связи с чем, могут, по нашему мнению, справедливо считаться самостоятельными формами экстрадиции.

Названный подход к понятию экстрадиции поддержан зарубежными авторами. Так, М. Бассиоуни понимает экстрадицию как «формальный процесс, при помощи которого определенное лицо передается одним государством другому на основе взаимного договора между соответству­ющими государствами» . Данное определение экстрадиции как процедуры выдачи (передачи) лиц основано на урегулировании их нормами международного права. Еще одним аргументом в пользу данной позиции является тот факт, что в настоящее время какие-либо иные виды перевода лиц из одного государства в другое, кроме как выдача для уголовного преследования и передача для отбывания наказания, международными конвенциями и договорами не предусматриваются.

Касательно «передачи» лиц международному уголовному суду, то таковая процедура, как верно отметил Н.А. Сафаров, экстрадицией не является, поскольку представляет собой передачу государством индивида, являющегося его гражданином, для привлечения его к уголовной ответственности под юрисдикцию международного уголовного суда, а не другому государству. Экстрадиция же предусматривает правоотношения между двумя самостоятельными государствами и исключает выдачу собственных граждан (ч. 2 ст. 63 Конституции РФ). В связи с этим, крайне спорным представляется вышеуказанное утверждение А.К. Строгановой, В.Г. Бессарабова и В.П. Волобуева, в котором передача лиц международному уголовному суду также именуется экстрадицией.

Применительно к пониманию термина «доставка» в связи с толкованием термина экстрадиции по Римскому статуту, следует согласиться с позицией, высказанной Ю.В. Минковой, указывающей, что «доставка» (delivery) не имеет юридического наполнения и является описательным действием, правовое значение которого недопустимо отождествлять с экстрадицией. Вопросы экстрадиции являются предметом различных международных соглашений и норм национального законодательства, в соответствующих нормативных актах и договорах осуществляется разграничение конкретных юридических действий, которые могут производиться в отношении лиц государствами. Поэтому применительно к конкретным правовым актам или международным соглашениям всегда ясно, о каком ее виде идет речь» . Здесь можно проследить сходство с нашей точкой зрения в той части, в какой экстрадиция, являясь предметом регулирования соответствующих международных и национальных законодательных актов, включает в себя отдельные, самостоятельные формы в зависимости от соответствующих правовых норм.

Также неправильно отождествлять экстрадицию только с прину­дительным доставлением лица из одного государства в другое, так как данный институт решает более широкий круг вопросов, отличается характерными задачами и целями, связанными не только с процессом доставки индивида, но и обеспечением прав личности.

Следует в связи с этим отметить, что высказанная позиция о понимании экстрадиции как комплексного правового института основывается не только на законодательном критерии, исходя из правовых норм о выдаче для уголовного преследования или исполнении приговора. Наряду с данным принципом следует также иметь ввиду, что выдача для уголовного преследования и передача для отбывания наказания при всех своих различиях имеют некоторые общие цели, среди которых важное место занимает обеспечение права индивида подлежать юрисдикции государства, гражданином которого он является. При этом выдача во многом носит принудительный характер, в то время как передача для отбывания наказания может инициироваться самим осужденным. Так, процедура выдачи для исполнения приговора и передача для отбывания наказания отличаются тем, что в первом случае лицо признается виновным на основании приговора суда его государства, во втором – судом иностранного государства. Тем не менее, задачи данных процедур, как мы видим, общие. Они выражаются в том, чтобы фактическое исполнение приговора суда осуществлялось в государстве, гражданином которого лицо является. И поэтому говорить о том, что в одном случае наличествует процедура экстрадиции, а в другом – нет, ошибочно.

Таким образом, можно определить экстрадицию как осуществляемую в процессуальном порядке деятельность компетентных органов двух и более государств, основанную на нормах национального и международного права, а также принципе взаимности, направленную на обеспечение выдачи лиц, совершивших преступление, для уголовного преследования, привлечения их к уголовной ответственности и (или) исполнения приговора, а также передачу осужденных лиц для отбывания наказания в государство, гражданами которого они являются или постоянно в нем проживают, либо применения по отношению к ним принудительных мер медицинского характера.

Список литературы:

1. Bassiouni M.SH. International extradition in world public order, New York, 1974. Idem. International extradition. United States Law and Practice. London. – Rome. – New York, 1983.

2. Бекишев Д.К. Актуальные проблемы международного сотрудничества в выдаче преступников // Вопросы совершенствования правоохранительной деятельности органов внутренних дел: Межвузовский сборник научных трудов адъюнктов и соискателей. Ч. 1. М., 1996.

3. Васильев Ю.Г. Институт выдачи преступников (экстрадиции) в современном международном праве: дисс. … канд. юрид. наук. М.: Российский университет дружбы народов, 2003.

4. Вениаминов А.Г. Институт экстрадиции как форма международно-правового сотрудничества Российской Федерации в сфере уголовного судопроизводства. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М., 2010.

5. Волженкина В.М. Выдача в российском уголовном процессе. М.: Юрлитинформ, 2002.

6. Грудинин Н.С. Современное состояние и тенденции преступности в Москве // Экономические, юридические и социокуль­турные аспекты развития регионов [Текст]: cб. науч. тр. / Обществ. палата Челяб. обл.; НОУ ВПО «Челяб. ин-т экономики и права им. М.В. Ладошина»; редкол.: Л.В. Винницкий, Е.А. Захарова, С.Б. Синецкий, Г.И. Ладошина. Челябинск: НОУ ВПО «ЧИЭП им. М.В. Ладошина», 2014.

7. Минкова Ю.В. Институт выдачи преступников в международном праве. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М.,2002.

8. Сафаров Н.А.Экстрадиция в международном уголовном праве: проблемы теории и практики. М.: Волтер-Клуверс, 2005.

9. Строганова А.К. Экстрадиция в уголовном процессе Российской Федерации. М.: Щит, 2005.

10. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. П.А. Лупинская. М.: Норма: Инфра-М, 2010.

2015 Вениаминов А.Г., Грудинин Н.С., Лопатин А.В.