Юридическая антикультура. Общая характеристика правовой антикультуры. Общая характеристика работы

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Шрифт:

100% +

Глава III
Юридическая безответственность – сущностная сторона статусно-ролевой части правовой антикультуры

3.1. Понятие правовой антикультуры субъектов права

Правовая антикультура проявляет себя только при ценностном подходе к правовому пространству в социальном смысле. Как свидетельствует философская наука, научная теория ценности начала складываться только в Новое время, после того, как «решающий шаг к ней сделал Кант, он “развел” истину, красоту и благо, истиной занимается рассудок, а ценностью, так посчитали последователи Канта, разум, точнее, разумная воля. К XX в. сложились все условия для развития учения о ценности»138
Канке В. А. Основы философии. М., 2001. С. 134.

И в двадцатом столетии философы буквально всех основных направлений – и феноменологи, и герменевты, и аналитики, и постмодернисты, и т. д. – проблему ценностей выдвинули на первый план. Важно то, «что во всех современных философских направлениях ценность понимается одинаково, по крайней мере, в одном отношении.

Ценность – это интерпретационный конструкт… Ценность – это интерпретация, в которой субъект выражает свои предпочтения».139
Там же. С. 134.

Эти предпочтения выражаются в оценках. Например, ценность ответов учащихся преподаватель может оценивать по пятибалльной либо по процентной системе, в зависимости от того, как принято в конкретной стране. Однако на практике при определении ценности тех или иных факторов зачастую успешно обходятся только двумя оценками: зачтено – не зачтено, хорошо – плохо, прекрасно – безобразно, добро – зло и т. д. Когда в 60-70-е гг. прошлого века в сфере исследования отечественных философов с позиций теории ценности оказались все общественные явления, положительные, способствующие прогрессу общества (свобода, справедливость, непримиримость к насилию, ответственность и т. п.), были отнесены к культурным, а те, что препятствуют общественному прогрессу – стяжательство, взяточничество, культ силы, безответственность, преступность и т. п. – к антикультурным.

В те же 60-70-е гг. прошлого столетия вслед за философами и юристы, воодушевленные переходом страны от сталинского тоталитарного режима к демократии, которая была невозможна при старых правовых порядках, обратились к изучению правовых культурных ценностей. Л. С. Галесник, пожалуй, первым в советской юридической науке обратил внимание на большое значение правовой культуры народа для демократизации всей правовой сферы жизни общества. Вскоре в исследование правовой культуры, ее понятия, содержания, форм выражения, роли в общественном развитии и т. д. включились и многие другие ученые-юристы. В дальнейшем внимание к феномену правовой культуры было постоянным. Но его усиление произошло в связи с задачей построения правового государства. Проблемам правовой культуры на сегодняшний день посвящены многочисленные научные статьи и монографии, а также кандидатские и докторские диссертации. Видимо, вполне оправдано, что отечественная юридическая наука своим детальным исследованием правовой культуры – этого мощного правового инструмента формирования гражданского общества и правового государства – обеспечивает тем самым ее эффективное практическое использование. Но вместе с тем правовая культура затмила собой прямо противоположный правовой феномен, свой антипод – правовую антикультуру. Это весьма сложное и широко распространенное в современном российском правовом пространстве явление явно незаслуженно обойдено вниманием нашей юридической науки. Только отдельные формы правовой антикультуры исследуются некоторыми учеными, и притом весьма автономно. Больше других форм был изучен правовой нигилизм. Комплексного же исследования правовой антикультуры как системного правового общественного явления в юридической науке на сегодняшний день нет. Настоящей работой мы попытались положить начало заполнению этого научного пробела.

На наш взгляд, исследование правовой антикультуры в любом правоорганизованном обществе актуально всегда. Она серьезно дезорганизует правовую жизнь не только отдельных субъектов права, но и всего общества в целом, «разъедая» его правовую культуру. Правовая антикультура структурно зеркально противоположна правовой культуре. Составляющие их элементы будто содержат противоположные заряды «+» и «-». Полностью устранить правовую антикультуру из жизни общества невозможно в принципе. Пока человечество нуждается в праве, правовой культуре, ее вечным спутником, антиподом останется правовая антикультура. Если обходить ее вниманием и не вести с ней серьезной научно организованной, целенаправленной и централизованной борьбы, то правовая антикультура может достичь угрожающих размеров, что мы и наблюдаем в современном российском правовом пространстве, где она наносит огромный вред строительству гражданского общества и правового государства.

Эффективная борьба с правовой антикультурой (сведение к предельному минимуму) возможна, если, во-первых, мы поймем своего противника, выясним его природу и сущность, содержание, структуру, формы выражения в различных сферах правовой жизни, а во-вторых, овладеем искусством перевода его структурных элементов из отрицательных в положительные.

Правовая антикультура есть «живое», человеческое явление. Она живет только в дефектном правовом сознании и неправомерном поведении субъектов права, действующих именно в данное время и в данном правовом пространстве. Живет до тех пор, пока неправомерно действуют субъекты права – носители правовой антикультуры данного исторического типа. С уходом с исторической арены того или иного общества, действующего на основе определенного типа права, закономерно уходят и правовая культура, и правовая антикультура данного типа – именно вследствие того, что исчезают субъекты данного типа права, их создатели и носители, обладавшие определенным уровнем правовых знаний либо незнания, правовых умений, навыков либо не приобретшие достаточных правовых навыков и умений, сформировавших либо не сформировавших в полной мере свою правовую убежденность, а следовательно, совершавшие правомерные либо неправомерные действия.

Правовая антикультура имеет две стороны, неразрывно связанные между собой и обусловливающие друг друга: внешнюю – видимую и внутреннюю – невидимую. Внешняя, видимая сторона правовой антикультуры – это неправомерное поведение субъектов права, а невидимая ее сторона находится внутри правосознания последних в форме не сформированных правовых знаний, правовых предубеждений, мотивирующих и направляющих их неправомерную деятельность. Невидимая, находящаяся в правосознании субъектов права часть правовой культуры, а равно и правовой антикультуры, непосредственно не оказывает влияния на окружающих именно вследствие невидимости для окружающих как наличия правовых знаний, так и их отсутствия или неполноты, как правовой убежденности, так и правовой предубежденности субъектов права. И только через свою внешнюю, видимую окружающим сторону – через неправомерное поведение – правовая антикультура обнаруживает себя, делается доступной для непосредственного восприятия окружающих, их оценки и соответствующего реагирования. Правовая антикультура субъектов права через их неправомерное поведение, разрастаясь в результате подражания ей людей с низким уровнем правовых знаний и умений, недостаточно сформированной правовой убежденностью, несет в общество правовую десоциализацию. Об этом речь пойдет ниже (см. 4.1).

Во-вторых, правовая антикультура, как и правовая культура субъектов права, может быть материализована и выражена в тех или иных предметах. К примеру, правовая антикультура законодателя материализуется в публикуемых им неправовых законах либо неправовых прецедентных судебных решениях и т. д.; правовая антикультура ученого-юриста выражается в форме научной статьи, монографии на правовую тему нигилистического характера, в виде проекта нормативного неправового акта и т. и.; правовая культура рядовых граждан опредмечивается в письменных неправомерных договорах (на папирусе, бересте,

как в древности, а теперь – на бумаге, дискетах, дисках и т. д.), в письмах депутатам законодательных собраний с предложениями принять какие-либо новые популистские правовые нормативные акты либо изменить и дополнить уже существующие и т. и. Произведенные на свет субъектом права предметы правовой антикультуры сейчас же начинают «жить» своей самостоятельной жизнью, наряду с его «живой» правовой антикультурой, оказывая самостоятельное воздействие на правовую жизнь общества, причем, возможно, даже не то, на которое рассчитывал их создатель. А в ряде случаев предметы правовой антикультуры служат передаточным средством воздействия правовой антикультуры одних субъектов права на правовую культуру других. Таким образом, прежде всего через свои предметы (правовые противозаконные нормативные акты, акты правоприменения и т. д.) правовая антикультура общества оказывает воздействие на субъектов индивидуальных и групповых правовых культур.

Важно заметить, что предметы правовой антикультуры, как и правовой культуры, как было показано выше (2.1) могут действовать, оказывать влияние в той или иной мере не только «при жизни», но и после «смерти» их создателей и носителей – индивидуальных и коллективных субъектов права.

Правовая антикультура в правовом пространстве любого общества многолика. Она принимает различные формы. В нашей юридической науке, видимо, именно по этой причине правовая антикультура как целостное явление, противостоящее правовой культуре, не исследовалась. Правовая культура по-прежнему изучается в отрыве от правовой антикультуры, хотя в реальности они по отдельности не существуют.

В последние годы в юридической науке были исследованы такие явления, как правовой инфантилизм, правовой дилетантизм, теневое право, правовая демагогия, правовой нигилизм, и др., однако рассматриваются они в отрыве от своего родового понятия «правовая антикультура», что, естественно, дезориентирует не только ученых-теоретиков, но и практиков, участвующих в борьбе с этим правовым недугом. Все вышеназванные правовые явления на самом деле – формы выражения правовой антикультуры субъектов права, а потому у них масса общих черт и бороться с каждым из них по отдельности неразумно. Следует внедрить программу минимизации правовой антикультуры в целом в правовом пространстве страны. Кратко рассмотрим и сопоставим содержание указанных выше конкретных форм правовой антикультуры.

Правовой инфантилизм характеризуется неполнотой требуемых правовых знаний, несформированностью твердых положительных правовых установок при личной уверенности субъекта права в обладании глубокими правовыми познаниями.

Правовой дилетантизм – небрежное отношение к праву, правовым ценностям, вызванное не умыслом на достижение противоправных целей, а отсутствием достаточных правовых знаний.

Правовая демагогия есть разновидность социальной демагогии, связанная с общественно опасным противоправным обманным намерением субъекта права эффективно воздействовать на правовые чувства, знания и действия доверяющих ему людей и сформировать у них ложные односторонние либо грубо извращенные представления о правовой действительности для достижения собственных порочных корыстных целей, обычно скрываемых под видом заботы о пользе народа и благосостоянии государства.

Правовой идеализм (фетишизм) заключается в незнании природы и сущности права, вследствие чего преувеличиваются его регулятивные возможности, его влияние на жизнь общества.

Правовой нигилизм – наиболее опасный и широко распространенный в современном правовом пространстве феномен.

Термин «нигилизм» происходит от латинского слова «nihil» – «ничто», «ничего». Нигилизм означает крайне негативное отношение к любым общепринятым социально необходимым ценностям; решительно отрицая эти ценности, нигилизм не выдвигает никаких позитивных программ. В зависимости от содержания отрицаемых ценностей различают нигилизм нравственный, политический, правовой и т. д. Н. И. Матузов обратил внимание на то, что при анализе нигилизма следует иметь в виду: не всякое отрицание чего-либо в обществе есть нигилизм. Нигилистическое и диалектическое отрицания – разные вещи, последнее шире первого140
Матузов Н. И. Правовой нигилизм и правовой идеализм как две стороны «одной медали» // Правоведение. 1994. № 2. С. 4, 22.

Сопоставление отрицания нигилистического и диалектического принципиально важно, поскольку дает более глубокое понимание нигилизма, что, однако, не в полной мере удалось вышеупомянутому автору. Нигилистическое и диалектическое отрицания, на наш взгляд, различаются не по широте охвата, а по характеру отрицаемого. Диалектическое отрицание призвано устранить устаревшее, отжившее, сохранить и развить все положительное в общественной жизни, а нигилистическое отрицание не признает объективно и абсолютно необходимые в существующих условиях социальные ценности. К примеру, анархисты отрицают государство и право в социально противоречивом, неоднородном обществе, хотя без них оно окажется нежизнеспособно.

Будучи разновидностью социального нигилизма, правовой нигилизм отрицает исторически необходимое данному обществу право, не признает его социальной ценности и проявляется в негативно-отрицательном, неуважительном отношении ко всему правовому – праву, законности, правопорядку и т. д. Он не сопряжен с позитивной программой совершенствования какой-либо сферы общества, следовательно, несет в себе лишь разрушительное начало. Таким образом, правовой нигилизм принципиально отличается от конструктивной критической оценки несовершенных сторон функционирующих правовых систем. В соответствии с вышеизложенным мы не можем согласиться с выводами К. Г. Федоренко «о позитивности правового нигилизма» и о том, что «чем выше уровень правового нигилизма, тем динамичнее право»141
Федоренко К. Г. Правовой нигилизм: Автореф. Дис…. канд. юрид. наук. Н Новгород, 2001. С. 7.

Изложенными в кандидатской диссертации, посвященной правовому нигилизму.

«Впервые в отечественном правоведении, – пишет он, – на базе наиболее общих онтологических свойств, с учетом реалий современности, выдвинута и обоснована гипотеза о позитивности правового нигилизма как непосредственной характеристики ценности (полезности) права для общества, интерпретационной и правоприменительной деятельности органов государственной власти и местного самоуправления, их места и роли в жизни социума. Позитивность определяется и тем, что правовой нигилизм предстает как специфический социальный ориентир, указывающий вектор ведущих негативных тенденций в юридической сфере, без которого становится затруднительным поиск погрешностей и изъянов права, неосуществимыми оказываются многие направления его совершенствования»142
Там же.

И несколько ниже следует одно из более конкретных положений, разъясняющих вышеприведенные общие соображения автора: «Несовершенство норм права, отражающееся в нигилистической оценке, является источником, мотивом и двигателем поисков новых юридических конструкций»143
Там же.

По сути дела, К. Г. Федоренко правовой нигилизм рассматривает как отрицание несовершенных, некачественных правовых явлений в действующей правовой системе страны, а не как отрицание самого права как жизненно необходимой ценности. У него термин «правовой нигилизм» наполняется иным содержанием, отличным от общепринятого в отечественной науке. «Под правовым нигилизмом принято понимать, – отмечает Л. А. Морозова, – негативное или скептическое отношение к праву вплоть до полного неверия в его возможности решать социальные проблемы»144
Морозова Л. И. Теория государства и права. М., 2003. С. 263.

Еще более развернутое определение: «Правовой нигилизм – разновидность социального нигилизма, его сущность в общем негативном отрицательном, неуважительном отношении к праву, законам, нормативному порядку, а с точки зрения корней, причин – в юридическом невежестве, отсталости, правовой невоспитанности основной массы населения и др.»145
Соловьев Э. Ю. Правовой нигилизм и гуманитарный смысл права // Квинтэссенция: Философский альманах. М., 1990. С. 270; О томже см.: Туманов В. А. О правовом нигилизме // Советское государство и право. 1989. № 10; Он же. О юридическом нигилизме //Пульс реформ. Юристы и политологи размышляют. М., 1989; Он же. Правовой нигилизм в историко-идеологическом ракурсе // Государство и право. 1993. № 8.

На наш взгляд, совершенствовать правовую систему, постоянно приводить все ее элементы в более качественное состояние способны только люди, обладающие достаточно высоким уровнем правовой культуры и минимумом правовой антикультуры, снижающей качество правовой жизни общества. Предельно негативным видом правовой антикультуры, как сказано выше, является правовой нигилизм, отрицающий саму ценность права.

Сопоставление содержания таких правовых явлений, как правовой инфантилизм, правовой дилетантизм, правовая демагогия, правовой идеализм, правовой нигилизм (возможны, видимо, и другие), ярко показывает нам их существенное единство в главном. Все они базируются на незнании права, правовых заблуждениях, несформи-рованности твердых правовых убеждений (установок), непонимании ценности права для личности и общества. Все они – свойства определенных субъектов права.

Правовая антикультура во всех разновидностях по своему содержанию и структуре является антиподом правовой культуры.

3.2. Структура правовой антикультуры: деление ее на общую и статусно-ролевую

Правовая антикультура субъектов права имеет двухуровневую структуру, которая определяется, как и их правовая культура, двусторонностью действующего права – права объективного и права субъективного. Право объективное, что давно установлено наукой о праве, с одной стороны, не может существовать без права субъективного и наоборот – они пронизывают друг друга, с другой стороны, каждое из них имеет свою особую природу и назначение в правовом регулировании общественной жизни людей. И поскольку антиправовая культура субъектов права, как и их правовая культура, «живет» в обеих сторонах действующего права, содержание ее объективно делится на две основные части. Первая часть правовой антикультуры – это общая ее часть, которая «живет» в антиправовой деятельности субъектов права в сфере объективного права, а вторая – статусноролевая часть антиправовой культуры – предстает перед нами в образе аниправовой деятельности субъектов права в процессе реализации ими своих статусно-ролевых субъективных юридических прав и обязанностей. Каждая из указанных частей правовой антикультуры имеет свое непростое содержание. Рассмотрим их по порядку.

Оно состоит из трех элементов: 1) незнание субъектом права объективного права либо дефектность этих знаний; 2) его правовая предубежденность; 3) его социально-антиправовая пассивность либо активность.

Первый элемент общей части правовой антикультуры - незнание субъектом объективного права либо дефектность его знаний – кладет начало общей части правовой антикультуры субъекта права. Незнание объективного права субъектом права не значит, что он не знает всех его норм. Знать их всех в принципе невозможно, а главное – никому не нужно. Правовая антикультура субъектов права базируется на незнании ими природы, сущности объективного права, на незнании и непонимании ценности права не только для общества, в котором они живут, но и лично для каждого из них. Субъект права довольствуется главным образом обыденным правосознанием. Он не может соотнести гарантированность своих субъективных юридических прав с общей эффективностью объективного права в стране; осознать одинаковую личную ценность своих субъективных юридических прав и своих субъективных юридических обязанностей; знать принципы объективного права и правила пользования ими в правовой жизни; пользоваться официальными источниками права; осознанно ориентироваться в правовом пространстве общества, используя его «юридическую карту».

Второй элемент общей части правовой антикультуры субъектов права – их правовая предубежденность в объективном праве. Правовая предубежденность субъекта права в объективном праве служит субъективной причиной его незаинтересованности в познании содержания данного права. Правовая предубежденность по сути есть центральное звено правовой антикультуры субъекта права. Она имеет сложное содержание, которое включает в себя три компонента: рациональный, эмоционально-чувственный и волевой. Рациональный компонент – это усвоенные субъектом права с помощью своего обыденного правосознания искаженные смысл и значение объективного права не только для общества, но и для него лично. Но напрямую рациональный компонент не способен руководить поведением субъекта, его содержание должно получить эмоционально-чувственное закрепление. Эмоции человека, как было сказано выше, мотивируют, организуют и направляют восприятие, мышление и действия человека. Они руководят его мыслительной и физической деятельностью. В зависимости от степени желательности или нежелательности вызываемых правовыми эмоциями социальных последствий их делят на положительные и отрицательные. В правовом предубеждении субъектов права большую роль играет отрицательная эмоция интереса к объективному праву. Сформировавшись в предубеждении правовой антикультуры субъекта права, она сдерживает и развитие его положительных правовых знаний, и его социально-правовую активность. Так, к примеру, российский предприниматель с высоким уровнем правовой антикультуры будет проявлять эмоциональный интерес к познанию объективного российского права, определяющего его правовую статусную роль, чтобы отыскать в нем пробелы и противоречия, а затем использовать их в своих противоправных целях. Этот повышенный отрицательный правовой эмоциональный интерес будет подталкивать субъекта и к изучению противоправного опыта других предпринимателей, безнаказанно попирающих действующее право.

У правового нигилиста правовая предубежденность сводится к слепой вере в никчемность юридического права вообще. Правая предубежденность завершается волевым решением субъекта права отрицательно относиться к праву, к его познанию и использованию. Она таким образом вызывает к жизни видимую – третью часть правовой антикультуры субъекта права – его правовую пассивность и социально-антиправовую активность.

Третий элемент общей части правовой антикультуры субъектов права делает возможным ее обнаружение, измерение и планирование видов и мер ее минимизации. Например, антикультура современных российских субъектов правотворчества, выразилась как в их правовой бездеятельности – в неустранении непростительных пробелов в праве, противоречий между законами и подзаконными актами, потерявших юридическую силу нормативных правовых актов и т. д., так и в их антиправовой деятельности – в принятии популистских законов, создании антиконституционных нормативных актов, правовых нормативных актов с существенными нарушениями правовых языковых норм, в принятии правовых нормативных актов с серьезными дефектами правовых норм, например, создание законов прямого действия с нормами права, лишенными свойства формальной определенности, и т. д.

Б) Структура статусно-ролевой части правовой антикультуры субъектов права

Она, подобно их правовой культуре, носит двусторонний характер в силу двусторонности статусно-ролевых правоотношений. Как показано выше (2.2), субъект права, оказавшись в той или иной статусной роли в правоорганизованном обществе, наделяется субъективными юридическими правами и обязанностями, аналогичными тем типовым безличным юридическим правам и обязанностям, которые нормативно установлены законодателем для данного социального статуса, роль в котором занял данный субъект. Но в обществе не существует совершенно изолированных статусов, они обязательно соотносятся друг с другом статично через безличные юридические права и обязанности, образуя общие безличные правоотношения, а динамично – через субъектов права, занявших роли в социальных статусах, находящихся в общих безличных правоотношениях. И ни один из субъектов права не сможет воспользоваться своими ролевыми субъективными правами без исполнения (соблюдения) своей субъективной юридической обязанности субъектом права, находящегося в роли сопряженного социального статуса. В статусно-ролевых относительных правоотношениях правообязанным выступает персонифицированный субъект права, а в абсолютных – безымянный, т. е. все правообязанные субъекты абсолютных личностных (статусно-ролевых) правоотношений обязаны соблюдать свое важнейшее юридическое должествование: не чинить препятствий использованию управомоченным лицом своего правомочия – «права-поведения».

Статусно-ролевая антикультура субъектов права в использовании ими правомочий своих субъективных прав проявляется в разнообразных дефектах использования тех или иных этих правомочий, что составляет внешнюю сторону их статусно-ролевой антикультуры, которую условно мы называем – правомочной. Дефективная деятельность субъектов права по исполнению (соблюдению) ими своих статусно-ролевых субъективных юридических обязанностей выражает вовне их вторую – правообязанную сторону статусно-ролевой части правовой антикультуры. Рассмотрим подробно содержание каждой стороны статусно-ролевой правовой антикультуры субъектов права.

На правах рукописи

КАРПУНИНА Виктория Викторовна

ПРАВОВАЯ АНТИКУЛЬТУРА

Специальность 12.00.01 – теория и история права и государства;

история учений о праве и государстве

диссертации на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

Владимир

ВЮИ ФСИН России

Работа выполнена на кафедре государственно-правовых дисциплин федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний».

Научный руководитель:

кандидат юридических наук, доцент

Мамчун Владимир Вячеславович

Официальные оппоненты:

доктор юридических наук,

кандидат культурологии, доцент

Баранова Марина Владимировна

кандидат юридических наук

Свинин Евгений Валерьевич

Ведущая организация – государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Ярославский государственный университет им. П. Г. Демидова»

Защита состоится «____» ____________ 2011 г. в _____ на заседании диссертационного совета ДМ 229.004.01 при федеральном казенном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний» по адресу: 600020, г. Владимир, ул. Б. Нижегородская, 67е. Конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке федерального казенного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний».

Ученый секретарь

диссертационного совета С. В. Назаров

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования . Внутренним источником любого развития является борьба противоположностей. В правовой системе в этом качестве выступают единство и борьба таких явлений, как культура и антикультура.

Правовая культура и правовая антикультура – это диалектически взаимосвязанные явления, существующие объективно и раскрывающие особенности внутреннего механизма детерминации правовой системы, а также позволяющие понять необходимость и содержание отдельных направлений ее совершенствования.

Правовая антикультура – порождение социальной организации жизни людей. Ее проявления многочисленны и разнообразны. Среди них правовой нигилизм и нормы криминальной субкультуры, правонарушения и коррупционные проявления, технико-юридические дефекты законодательства, юридические ошибки и перекосы в правоприменительной практике и др.

На правовую антикультуру можно влиять, но ее нельзя полностью устранить. Объединяя в себе все отрицательные и деструктивные стороны правовых явлений, она приобретает различные формы внешнего выражения и способы воздействия на правовую систему. В то же время это не механическая совокупность всего негативного в сфере права. Она отличается интегративностью и выступает как сложный системный феномен, который, с одной стороны, имеет самостоятельные формы выражения, а с другой – как бы встроен в «живую ткань» явлений правовой культуры, характеризуя определенное их качественное состояние и уровень развития.

Инновационный путь развития российского общества, всесторонняя модернизация, решение крупных социальных проблем предъявляют высокие требования к праву как особому регулятору общественных отношений и к субъектам права как носителям правового сознания. Обеспечение должного уровня совершенства права и правосознания невозможно в случае игнорирования правовой антикультуры, характера и форм ее влияния на правовую систему. Воздействовать же на правовую антикультуру можно только при условии целостного и системного знания о ней.

Исходя из этого в теоретическом плане актуальность темы диссертации обусловлена недостаточной исследованностью правовой антикультуры. Приходится констатировать, что до настоящего времени она не была подвергнута всестороннему научному общеправовому анализу, а ее понятие не утвердилось в понятийно-категориальных рядах общей теории права. Вместе с тем изучение характера и форм взаимодействия правовой культуры и правовой антикультуры, признаков, структуры и форм проявления последней объективно необходимо для восполнения существующего пробела в научно-теоретическом знании в части данного феномена.

В практическом плане потребность исследования правовой антикультуры обусловлена тем, что ее проявления и факторы приобретают системный характер и существенно снижают эффективность действия права и функционирования государственных органов. Кроме того, изучение ее природы востребовано юридической практикой, так как его результаты могут стать основой для разработки конкретных мер по предупреждению, локализации и вытеснению из правовой жизни общества негативных явлений.

Таким образом, об актуальности научного изучения феномена правовой антикультуры, предпринятого в настоящей работе, свидетельствуют обстоятельства как теоретического, так и практического характера, а также степень научно-теоретической разработанности исследуемой проблематики.

Степень научной разработанности темы. В отличие от правовой культуры, глубоко и всесторонне изученной в советской и современной российской юридической науке (Е. В. Аграновская, Г. И. Балюк, М. Г. Баумова, Н. Н. Вопленко, В. Н. Карташов, О. А. Красавчиков, Н. М. Кейзеров, Е. Б. Кониченко, В. А. Медведев, В. П. Сальников, А. П. Семитко, В. М. Чхиквадзе, О. А. Шубина и др.), проблематика ее антипода – правовой антикультуры – исследована значительно в меньшей степени. Представления о правовой антикультуре в юридической науке характеризуются дискретностью. В настоящее время в общей теории права существует значительное количество работ, посвященных отдельным элементам правовой антикультуры. Так, достаточно подробно освещены вопросы деформации правого сознания (В. М. Баранов, П. П. Баранов, В. С. Бреднева, Р. А. Кузнецов, М. А. Месилов, К. Р. Мурсалимов, Г. Р. Мурсалимов, М. А. Шерменев и др.). При изучении вопросов эффективности правовых норм и проблем юридической техники анализировались качество и логико-структуная организация правовых актов, понятие и виды их дефектов (Н. А. Власенко, В. В. Глазырин, С. Е. Казаринова, Д. А. Керимов, М. П. Лебедев, В. Н. Найденко, В. И. Никитинский, С. В. Поленина, Ю. А. Тихомиров, В. А. Толстик, Т. Я. Хабриева и др.). Глубокому научно-теоретическому анализу подвергнута проблема пробелов и коллизий в правовом регулировании (В. В. Лазарев, А. С. Пиголкин, Н. И. Сенякин, Ф. Р. Уранский, М. А. Кауфман, С. Н. Казинская и др.).

Ряд проявлений правовой антикультуры, в частности, криминальная субкультура, являются предметом пристального внимания ученых-криминологов (Ю. М. Антонян, Е. А. Антонян, Е. А. Богачевская, И. М. Мацкевич, В. В. Меркурьев, Д. В. Сочивко и др.). Результаты исследования таких проявлений представляют несомненный интерес для анализа правовой антикультуры как сложного феномена.

В целом следует констатировать, что в правовой науке попытки на монографическом уровне рассмотреть деструктивные явления правовой жизни в комплексе предпринимаются крайне редко, и при этом, частично затрагивая рассматриваемую в настоящей работе проблематику, они нацелены преимущественно на адаптацию синергетического метода к потребностям юридической науки (В. А. Грунина, Ю. В. Павлова).

В то же время нельзя утверждать, что правовая антикультура не анализировалась теоретиками права. Она стала предметом самостоятельного научного исследования в работах А. С. Бондарева . Однако избранный ученым методологический подход к ее исследованию не позволил охватить все существенные аспекты правовой антикультуры, и многие вопросы, непосредственно затрагивающие предмет ее научного анализа, остались без внимания исследователя. В интерпретации А. С. Бондарева правовая культура и правовая антикультура ограничены только рамками сознания человека и его поведением в правовой сфере. При этом предметы правовой культуры оказались неоправданно отделены от нее самой. По существу, ученый анализирует правовую антикультуру отдельной личности, что провоцирует одностороннее представление о ней как о механической совокупности индивидуальных правовых культур (антикультуры) его членов. Кроме того, правовая антикультура не менее сложно структурирована, чем правовая культура, но ее структурный состав оказался за гранью данного подхода, как и особенности взаимосвязи структур правовой культуры и правовой антикультуры.

Таким образом, есть все основания полагать, что проблематика правовой антикультуры в отечественной юридической науке исследована не достаточно полно. При этом проблема правовой антикультуры как части правовой культуры общества и специфический срез правовой действительности в общей теории права и государства вообще ставится и решается впервые.

Объект исследования – область правовой действительности, в которой осуществляется взаимодействие правовой культуры и правовой антикультуры.

Предметом исследования является правовая антикультура как элемент и фактор развития правовой жизни общества.

Цель исследования – разработка теоретической основы, необходимой для формирования концепции правовой антикультуры.

Цель и предмет диссертационного исследования предопределили необходимость постановки и решения следующих задач :

– рассмотреть дискуссионные аспекты и грани понятия «правовая культура»;

– охарактеризовать диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры;

– исследовать специфику правовой антикультуры как особого среза правовой действительности;

– определить признаки и формы правовой антикультуры как части правовой культуры общества;

– изучить правовую антикультуру в механизме нормативно-правовой регламентации общественных отношений;

– проанализировать формы выражения правовой антикультуры в механизме поднормативного регулирования;

– выявить специфику проявления правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права;

– раскрыть особенности правовой антикультуры в уголовно-исполнительной системе.

Методологическую основу исследования составил диалектико-материалистический метод. Применение таких принципов диалектической логики, как всесторонность и полнота познания, позволили раскрыть основные грани правовой культуры.

Использование различных видов анализа и синтеза в сочетании с системным подходом позволило выявить особенности структурного состава и сущности правовой антикультуры как части правовой культуры общества.

При анализе дефектов нормативных правовых актов ценным оказалось применение догматико-правового метода исследования юридических норм.

В исследовании был также использован синергетический подход. В частности, посредством положений теории самоорганизации стало возможным раскрыть отдельные черты правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права.

Теоретическую основу исследования образуют научные работы, которые условно можно разделить на несколько групп.

Первую группу образуют фундаментальные труды, посвященные исследованию правовой культуры (Г. И. Балюк, Н. Н. Вопленко, Л. Н. Гранат, В. И. Каминской, В. Н. Карташова, С. Н. Кожевникова, Е. Б. Кониченко, О. А. Красавчикова, В. А. Медведева, Е. А. Певцовой, Р. Л. Ратинова, В. П. Сальникова, А. П. Семитко, В. М. Чхиквадзе, О. Б. Шубиной и др.).

Вторая группа охватывает научные работы, в которых предметом анализа непосредственно выступает правовая антикультура (А. С. Бондарева), ее отраслевые проявления (Ю. М. Антонян, Е. А. Антонян, И. М. Мацкевича, В. В. Меркурьева, Д. В. Сочивко и др.), а также дефекты правосознания, правовых актов, структуры права и юридической практики в целом (В. М. Баранова, Н. А. Власенко, Ю. С. Васильева, В. Н. Протасова, А. Б. Венгерова, В. Н. Кудрявцева, В. В. Лазарева, А. Б. Лисюткина, А. А. Малиновского, Н. И. Матузова, В. В. Мамчуна, Ю. А. Тихомирова, В. В. Субочева, С. Б. Полякова).

Третья группа объединяет исследования, посвященные проблемам механизма правового регулирования (С. С. Алексеева, В. С. Афанасьева, С. Н. Братуся, В. М. Горшенева, Л. Н. Завадской, А. В. Малько, Ю. С. Решетова, В. А. Сапуна).

Четвертую группу составляют идеи и взгляды теоретиков права, имеющие как теоретическое, так и общеметодологическое значение для настоящего исследования (С. С. Алексеева, В. К. Бабаева, М. И. Байтина, В. М. Баранова, П. П. Баранова, М. В. Барановой, А. М. Васильева, Ю. Ю. Ветютнева, Р. Б. Головкина, В. С. Жеребина, Д. А. Керимова, В. С. Нерсесянца, В. М. Сырых, Е. В. Свинина, В. А. Толстика и др.).

Нормативная основа исследования – международно-правовые нормы и принципы, а также нормы внутригосударственного права Российской Федерации.

Эмпирическую базу исследования составили акты официального толкования, материалы периодической печати и опубликованные в научных изданиях результаты социологических исследований, содержащие информацию о проявлениях анализируемого феномена.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые на монографическом уровне произведен общетеоретический анализ правовой антикультуры как относительно самостоятельного элемента правовой системы общества, в рамках которого оригинально интерпретировано соотношение правовой культуры и правовой антикультуры. Вследствие этого получены следующие результаты:

– раскрыта диалектическая связь правовой культуры и правовой антикультуры;

– обосновано понимание правовой антикультуры как специфического энтропийного среза правовой действительности;

– выделены признаки правовой антикультуры;

– сформулировано определение понятия «правовая антикультура»;

– определены особенности взаимодействия и соотношения правовой антикультуры с контркультурой и субкультурой;

– выявлены факторы и формы проявления правовой антикультуры в механизмах нормативно-правовой регламентации общественных отношений, поднормативного регулирования и правовой саморегуляции субъектов права;

– обоснована система средств и приемов противодействия правовой антикультуре на всех стадиях механизма правового регулирования;

– раскрыты факторы и особенности влияния правовой антикультуры на деятельность уголовно-исполнительной системы.

Новизна исследования нашла отражение в основных положениях, выносимых на защиту.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Правовая культура и правовая антикультура – диалектически взаимосвязанные явления, отличительными чертами которых выступают единство, противоположность, противостояние и конфликт. Диалектическое единство правовой культуры и правовой антикультуры отражает причины, характер и направления развития правовой системы.

2. Существенными признаками правовой антикультуры являются следующие: 1) представляет собой специфический энтропийный срез правовой действительности; 2) проявляется в отдельных правовых явлениях, качественных состояниях правовых явлений, тенденциях развития последних; 3) обладает деструктивным характером, т. е. отрицательно влияет на уровень эффективности действия права и состояние правопорядка.

3. Авторское определение понятия «правовая антикультура»: это специфический срез правовой действительности, отражающий свойство правовых явлений, их состояний и тенденций развития снижать эффективность правового регулирования и уровень правового порядка, а также степень удовлетворения индивидуальных и общественно значимых интересов и потребностей.

4. Классификационная модель форм правовой антикультуры. Формы правовой антикультуры классифицированы по следующим основаниям:

– способ объективации: материальные и идеальные;

– способ функционирования: активные и пассивные;

– особенности стадии возникновения и проявления: возможность и действительность;

– способ детерминации антикультуры отрицательных явлений правовой жизни (т. е. характер взаимосвязи): казуальная, кондициональная и функциональная;

– внутренняя природа: отдельные правовые явления (преступления), состояния явлений (пробельность правового регулирования, правовой нигилизм), тенденции их развития.

5. Правовая антикультура как диалектически развивающееся явление существует объективно, и полностью исключить ее из правовой жизни невозможно. Она – порождение социальной организации жизни общества, и поэтому можно влиять на ее уровень, масштабы, однако отдельные ее проявления (преступления, деформации правового сознания, пробелы законодательства и т. д.) по своей природе неизбежны и неустранимы.

6. В уголовно-исполнительной системе правовая антикультура проявляется в сфере публично-правовой деятельности пенитенциарных учреждений, в противостоянии и конфликте правовой и криминальной субкультур, а также в системе внутриорганизационных отношений в органах и учреждениях, исполняющих уголовные наказания, в виде различных негативных явлений, препятствующих нормальному их функционированию и влекущих определенные правовые последствия.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что материалы диссертации дополняют научные представления об особенностях понятия и сущности правовой культуры. Избранный подход позволяет по-новому интерпретировать взаимодействие правовой культуры и правовой антикультуры. Рассмотрение их в качестве диалектически взаимосвязанных явлений дает возможность выявить особенности механизма детерминации и направления развития правовой системы общества. Конкретизация признаков правовой антикультуры способствует более четкому определению места этого понятия в понятийно-категориальных рядах теории права. Положения исследования убедительно доказывают объективность и неизбежность проявлений антикультуры, создают необходимый теоретический фундамент для разработки концепции борьбы с ней.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что сформулированные в работе теоретические выводы и рекомендации способствуют выработке мер противодействия правовой антикультуре и соответственно повышению эффективности действия юридических норм и функционирования государственных органов.

Некоторые положения диссертации могут быть учтены в правотворческой деятельности в процессе совершенствования методологии мониторинга законодательства.

Отдельные выводы могут быть полезны при разработке критериев и показателей эффективности правоприменительной деятельности. Сформулированные рекомендации можно использовать также в системе правового воспитания населения. Ряд выводов и положений исследования позволит оптимизировать отдельные стороны правоисполнительной деятельности уголовно-исполнительной системы.

Дидактическое значение исследования заключается в том, что выводы и обобщения, сделанные автором в диссертации, могут быть использованы в системе юридического образования: при проведении учебных занятий по курсу «Теория государства и права»; подготовке учебных и учебно-методических пособий; написании студентами и курсантами рефератов, докладов, курсовых и дипломных работ.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования: неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры государственно-правовых дисциплин Владимирского юридического института Федеральной службы исполнения наказаний; используются в учебном процессе данного учебного заведения, а также Липецкого филиала Воронежского института Федеральной службы исполнения наказаний при проведении занятий по теории государства и права; докладывались на научно-практических конференциях; отражены в научных публикациях автора.

Структура диссертации обусловлена логикой исследования и состоит из введения, трех глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность и степень научной разработанности темы, определяются объект и предмет, цель и задачи, методологическая и теоретическая основы исследования, дается описание источниковой базы, формулируются положения, выносимые на защиту, раскрываются научная новизна, теоретическая, практическая и дидактическая значимость работы, приводятся сведения об апробации и внедрении результатов проведенного исследования.

Первая глава «Правовая антикультура: понятие, признаки, формы» посвящена общей характеристике исследуемого феномена.

В первом параграфе «Правовая культура и правовая антикультура как диалектически взаимосвязанные феномены» отмечается, что необходимым шагом в познании правовой антикультуры выступает изучение ее диалектической связи с правовой культурой. При этом обращается внимание на то, что связывает данные правовые явления не только противоположность и конфликт, но и единство. В вопросе о взаимоотношениях правовой культуры и правовой антикультуры автор исходит из понимания правовой культуры как сложного, многомерного феномена, понятие которого может быть использовано, в том числе, для характеристики исторически-конкретного состояния определенной правовой системы, выступать индикатором качества правовых явлений и т. д.

При первоначальном рассмотрении правовая антикультура выступает явлением, сугубо противоположным правовой культуре. Их противопоставление оправданно и обоснованно. Однако противоположность – не единственная черта, характеризующая соотношение этих феноменов. Существующие между ними связи намного сложнее. В понятии «правовая культура», как в фокусе, сводятся самые разнообразные стороны и грани правовой действительности: и законодательство, и правосознание, и юридическая практика, и правопорядок, – что обуславливает сложность ее изучения. Анализ определений данного понятия позволяет выделить следующие грани-стороны правовой культуры: 1) совокупность (система) ценностей в сфере права; 2) форма освоения и преобразования окружающего мира; 3) органическая целостность, система различных правовых явлений – юридической практики, законодательства, правосознания и т. д.; 4) мера правового развития; 5) особая знаковая система.

Правовая культура характеризует уровень, качество, специфику развития правовой системы. Вместе с тем понять причины, внутренний механизм, направленность ее развития становится возможным только в результате анализа взаимодействия правовой культуры и правовой антикультуры. Эти феномены неразрывны и находятся в состоянии диалектической взаимосвязи.

Анализ правовой культуры и правовой антикультуры вынуждает обратиться к законам и категориям диалектики, которые позволяют раскрыть характер взаимосвязи явлений и последовательно используются применительно к выделенным сторонам-граням правовой культуры.

Основной в диалектике является понимаемая сквозь призму противоречий идея развития. Для познания диалектической природы правовой культуры и правовой антикультуры важное значение имеет закон «единства и борьбы противоположностей», поскольку, раскрывая специфику взаимодействия этих явлений, он позволяет выразить внутренний механизм развития правовой системы общества. Рассматриваемая в этом аспекте правовая культура может быть представлена в качестве закрепляемой правом системы ценностей. Их усвоение происходит в рамках юридического образования и правового воспитания, которые выступают важными элементами правовой системы общества.

Вместе с тем указанные элементы содержат в себе определенные противоречия – элементы правовой антикультуры. Например, в системе высшего юридического образования сосуществуют определенные высокие требования к качеству педагогического процесса и одновременно формалистичное отношение профессорско-преподавательского состава к выполнению своих обязанностей, обусловленное невысоким социальным статусом профессии. Это противоречие является одним из источников внутреннего развития, которые детерминируют часто низкие качество образования и уровень компетентности выпускаемых специалистов. В результате складывается парадоксальная ситуация: в России огромное количество юридических вузов и сравнительно небольшое количество высококлассных специалистов в области права. Сложившаяся ситуация и обусловливает в конечном счете необходимость правовой реформы высшего образования.

Правовая культура выступает как форма освоения и преобразования окружающего мира (речь идет о деятельности человека и соответствующем результате). Диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры отражает также закон «перехода количественных изменений в качественные». В силу данного закона выход за пределы количественных изменений объекта приводит к нарушению присущей ему меры и переходу его в новое качество. Наглядно это проявляется в таком элементе правовой культуры, как правотворчество, в частности, в ситуациях, когда частые изменения, вносимые в нормативный акт, в результате приводят к диалектическому скачку – вследствие множественных изменений правовой акт теряет регулирующий потенциал и возникает необходимость принятия принципиально нового акта (например, история и практика принятия Трудового, Уголовно-процессуального кодексов РФ).

Закон «единства и борьбы противоположностей» позволяет понять природу правовой культуры как системного целого. Системность правовой культуры означает ее способность характеризовать уровень правового развития и совершенства правовых явлений. В свою очередь, определение уровня правового развития возможно лишь в результате анализа противоположных и противоречивых сторон явления. Так, уровень законности определяется исходя из соотношения правомерных и противоправных поступков. Таким образом, правовая культура и правовая антикультура оказываются неразрывны и выступают одновременно в качестве взаимопредполагающих и взаимоисключающих явлений.

Диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры отражается и в законе «отрицания отрицания», который способствует пониманию направленности развития правовой системы. Сущность данного закона заключается в двойном отрицании, которое характеризует спиралевидность правового развития, т. е. общее поступательное движение правовой системы сочетается с определенными «возвратами» к пройденным этапам, но на более высоком уровне. Действие этого закона рассматривается на основе понимания правовой культуры как меры, уровня правового развития, которые специфичны для каждого правового явления. Так, по отношению к нормативному правовому акту мерой развития выступает его социальная адекватность общественным потребностям и технико-юридическое совершенство норм.

Проявление диалектического закона следует также рассматривать в периодически возникающих новых редакциях нормативных правовых актов. Например, потребности и проблемы материального обеспечения работы государственных органов обусловили принятие Федерального закона от 13 декабря 1994 г. № 60-ФЗ «О поставках продукции для федеральных государственных нужд». Однако развитие общественных отношений привело к формированию такого порядка (специфическому состоянию юридической практики – особой форме проявления правовой антикультуры), который существенно снизил эффективность действия указанного Закона. Попытка решить возникшие проблемы обусловила принятие Закона в новой редакции (новый правовой режим), вместе с тем практика его реализации характеризуется не столько упорядочением общественных отношений, сколько развитием «теневых» противоправных форм поведения и, в частности, системы «откатов» при заключении сделок по итогам конкурсных процедур (на основе специфического правового режима изменяется содержание, но не сущность состояния юридической практики, которое также находит свое отражение в правовой антикультуре). В результате возникает вопрос о достижении нового уровня правового развития и об изменении существующего правового режима.

Таким образом, диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры объективно детерминирован и способствует пониманию внутренних сторон, причин и направлений развития правовой системы общества в целом.

Во втором параграфе «Правовая антикультура как срез правовой действительности» рассматриваемый феномен анализируется через призму структуры и составляющих его элементов.

Для понимания правовой антикультуры принципиально то, что она представляет собой не просто определенный, а качественный срез правовой действительности. При этом необходимо принимать во внимание два аспекта: во-первых, антикультура характеризует крайне широкий круг явлений, что не должно, однако, вызывать стремления искать в любом явлении признаки и элементы антикультуры. Срез действительности означает, что антикультура характеризует разнородные явления в определенном отношении. Второй аспект как раз говорит о характере этого отношения. Оно заключается в неком качественном состоянии, способствующем производству и рассеиванию энтропии в правовой действительности, усилению в ней степени беспорядка.

Поскольку научное решение задачи в этой части работы предполагает всесторонний анализ правовой действительности, то ее успешное решение автор видит в представлении правовой действительности как четко структурированной правовой культуры. В связи с этим в ходе исследования правовой антикультуры как среза правовой действительности ее проявления анализируются в свете структуры правовой культуры.

Описание и анализ подходов к структуре правовой культуры позволяет выделить такие подструктуры, как ценностная, функциональная, семиотическая, инструментально-измерительная, институциональная. Выявление специфики каждой из подструктур сопровождается описанием особенностей отдельных проявлений правовой антикультуры.

Ценностная структура. Важным компонентом правовой культуры являются правовые ценности, типичные для общества на определенном этапе его развития. Так, для современного российского общества характерно, что основополагающие ценности получили свое нормативное закрепление в Конституции РФ, принятой всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. При этом элементами ценностной структуры правовой культуры являются как конкретные виды ценностей, так и характер их взаимозависимости.

Проявление антикультуры отражается в конфликте и противостоянии ценностей различных социальных субъектов, что может выражаться в ситуации, когда в результате правотворческой деятельности интересы отдельных социальных групп не получили должной правовой охраны, либо в случае открытого идеолого-ценностного противостояния носителей криминальной и прочих субкультур с другими социальными субъектами, и прежде всего с государством. Своеобразным проявлением ценностной антикультуры выступает замещение традиционных для российского общества правовых ценностей антиценностями и ценностями иных правовых культур (например, факты использования норм шариата в северокавказском регионе).

Семиотическая структура. Под определенным углом зрения правовая культура представляет собой информационную систему, в которой особыми (юридическими) кодами записаны и предписаны программы, сценарии, способы поведения субъектов права – граждан, их объединений и создаваемых ими организаций. С этой точки зрения, культура представляет собой постоянный процесс коллективного правового программирования. Право объективировано в источниках, которые облечены преимущественно в текстово-документальную форму. Основными элементами семиотической структуры являются текст юридического документа и его части (отдельные термины, предложения, абзацы).

В этой структуре правовая антикультура выступает в форме нарушения логических, общелингвистических, терминологических, синтаксических, стилистических и прочих технико-юридических правил изложения текста документов. Низкий уровень юридической техники обусловливает низкое качество документа и эффективность его действия.

Институциональная структура. Правовую культуру следует рассматривать как культуру государственно-организованного общества. Это значит, что функционирующий государственный механизм не может быть отделен от правовой культуры. В этой связи «институциональная структура» включает в себя элементы, с одной стороны, системы права и системы законодательства, а с другой – механизма государства. Это обусловлено тем, что правовые нормы не появляются «из ниоткуда», а право и государство в известном смысле представляют собой неразрывное, органическое единство.

В данной структурной организации типичным проявлением правовой антикультуры выступает нарушение оптимальности структуры органов власти, дублирование государственных функций, неоправданно широкие дискреционные полномочия государственных органов, коррупционные проявления и так далее, – все то, что в конечном счете обусловливает неэффективность функционирования отдельных звеньев государственного механизма.

Функциональная структура. Правовую культуру нельзя воспринимать как простую совокупность элементов, суммативное целое. Это функциональное системное образование, важной особенностью которого является его внутренняя и внешняя динамика, выраженная в функциях. Функциональная структура отражает и характеризует развитие правовой культуры: усвоение правовых знаний и ценностей в рамках внутренних психических процессов, протекающих в правовом сознании; удовлетворение потребностей и интересов путем совершения гражданами правовых поступков; принятие юридически значимых решений государственными органами и должностными лицами. Собственно к элементам функциональной структуры правовой культуры следует отнести такие явления, как: правовое сознание, правовое поведение, юридическая деятельность, реализация права.

В свою очередь, через призму понятия правовой антикультуры вскрываются не только недостатки, изъяны указанных явлений, но и раскрывается механизм их детерминации. Так, дефекты правосознания, и, в частности, его перерождение, обусловливают совершение противоправных поступков, увеличение количества которых в общей массе правового поведения приводит к формированию отрицательной юридической практики (от формализма и обвинительного уклона в работе правоохранительных органов до систематического совершения должностных преступлений).

Инструментально-измерительная. Правовая культура как мера характеризует уровень развития, совершенства различных правовых явлений: законодательства, правоприменительной практики и т. д. Рассматриваемые под этим углом зрения критерии и показатели эффективности функционирования государственных органов и действия правовых норм являются частью правовой культуры общества. К элементам этой структуры следует отнести различные методики оценки эффективности как правовых норм, так и функционирования органов государственной власти.

В частности, специфическим проявлением правовой антикультуры выступает несовершенство методики оценки результатов деятельности государственных органов. В одном случае итоговым результатом применения этой методики становится формирование так называемой «палочной системы», когда ради достижения отдельных показателей должностные лица пренебрегают непосредственным исполнением своих обязанностей, фактически занимаясь искусственной подтасовкой фактов и статистики; в другом – различного рода стратегические и тактические просчеты в организации деятельности государственного аппарата, что выражается в неадекватном материальном, техническом, кадровом и ином обеспечении отдельных участков и направлений работы.

Проведенный анализ свидетельствует о том, что правовая антикультура проявляет себя как нарушение структурных связей в правовой системе, дисфункции правовых явлений, дестабилизация ценностного ядра правовой системы. Все это приводит к повышению уровня энтропии в правовой системе, увеличению меры дезорганизации и беспорядка (последнее наиболее рельефно проявляется в правовом поведении и институциональной структуре). Таким образом, в наиболее кратком и общем виде можно определить правовую антикультуру как энтропийный срез правовой действительности.

В третьем параграфе «Признаки и формы правовой антикультуры» уточняется содержание данного феномена и осуществляется классификация его форм.

Существующие в настоящее время научные представления о понятии «правовая антикультура» лишь в общих чертах определяют его. Кроме того, предлагаемый в юридической литературе подход к интерпретации правовой антикультуры (А. С. Бондарев) в большей степени способствует постановке новых дискуссионных вопросов, чем вносит должную ясность в систему ее признаков. В этой связи важной научно-исследовательской задачей является их уточнение.

В исследовании формулируются существенные признаки рассматриваемого правового явления.

Во-первых, правовая антикультура представляет собой специфический энтропийный срез правовой действительности, она охватывает широкий круг разнородных правовых явлений, общность которых отражается в их способности усиливать меру хаоса и беспорядка в правовой системе.

Во-вторых, формой проявления антикультуры выступают как отдельные правовые явления и состояния, так и тенденции их развития.

Указанные формы характеризуют специфику природы правовой антикультуры, которая отличается подвижностью и вариативностью. К ней следует причислять отдельные явления – незаконное решение суда, преступление.

В то же время антикультура может характеризовать не только какое-либо явление целиком, но и его определенное качественное состояние. Например, правосознание как часть правовой культуры может отличаться недостаточным уровнем правовых знаний, их неточностью, искаженным представлением об основополагающих ценностях.

Состояние как форма проявления правовой антикультуры характеризует не только правосознание, но и ряд иных явлений, в частности, процесс правового регулирования. Так, существование пробела означает не что иное, как состояние неурегулированности определенной области общественных отношений. К проявлениям антикультуры как состояния относятся также неконституционность закона и формирующаяся до момента его отмены юридическая практика.

Самостоятельной формой антикультуры являются тенденции развития правовых явлений. Они представляют значительную опасность, поскольку характеризуются наибольшей масштабностью. Примером такой тенденции выступает коррупция. Многочисленные факты совершения должностными лицами преступлений коррупционной направленности убедительно свидетельствуют о коррупции как характерной черте и тенденции функционирования государственного аппарата, борьба с которой в настоящее время приобрела характер общегосударственной проблемы.

В-третьих, правовая антикультура обладает деструктивным характером, т. е. отрицательно влияет на уровень эффективности действия права и состояние правопорядка.

Воздействие антикультуры может быть различным по уровню интенсивности и выражаться как в незначительном снижении эффективности, так и полном ее отсутствии. Снижение эффективности действия права в конечном счете проявляется в определенных социальных результатах: в возникновении негативных либо отсутствии положительных.

Снижение уровня правового порядка под влиянием правовой антикультуры выражается в увеличении масштабов и уровня преступности, снижении авторитета закона в глазах рядовых граждан, необеспеченности и проблематичности реализации прав и свобод, низкой степени удовлетворения с помощью права индивидуальных и общественно значимых интересов и потребностей.

Основываясь на выделенных признаках, в исследовании предлагается следующее определение правовой антикультуры: это специфический срез правовой действительности, отражающий свойство правовых явлений, их состояний и тенденций развития снижать эффективность правового регулирования и уровень правового порядка, а также степень удовлетворения индивидуальных и общественно значимых интересов и потребностей.

Изучение форм правовой антикультуры является объективно необходимым шагом на пути познания природы этого феномена. В работе под формой правовой антикультуры понимаются как особенности ее внешнего выражения и существования ее элементов, так и специфика ее детерминации.

Завершает анализ в данной части работы обоснование классификационной модели форм правовой антикультуры.

В зависимости от способа объективации она может приобретать как материальные, так и идеальные формы. К материальным формам правовой антикультуры относятся поведение и его результаты (в частности, гражданские деликты, преступления, причиненный имущественный ущерб и т. д.). Идеальные формы лишены «материальной оболочки» и характеризуют состояния явлений и процессов (например, такие деформации правового сознания, как правовой инфантилизм, правовой дилетантизм, правовая демагогия, правовой идеализм (фетишизм), а также пробелы, коллизии в правовом регулировании).

По способу функционирования различаются активные и пассивные формы правовой антикультуры. Активные формы характеризуют действия субъектов права (к примеру, злоупотребление правом). Пассивная форма не связана с конкретными изменениями в правовой действительности и отражает бездействие субъектов права (ст. 124 УК РФ «Неоказание помощи больному») либо определенное состояние развития явления (правовой нигилизм).

Особенности стадии возникновения и проявления правовой антикультуры позволяют говорить о том, что она может выступать в форме возможности (отражает вероятность потенциальных негативных последствий) и в форме действительности (характеризует реальные, наступившие результаты).

Способ детерминации правовой антикультуры отрицательных явлений правовой жизни (т. е. характер взаимосвязи) определяет такие формы ее существования, как казуальные, кондициональные, функциональные.

В зависимости от внутренней природы правовая антикультура приобретает формы отдельных правовых явлений (преступления), либо состояний явлений (пробельность правового регулирования), либо тенденций их развития.

Вторая глава «Правовая антикультура в механизме правового регулирования» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Правовая антикультура в механизме нормативно-правовой регламентации общественных отношений» отмечается, что правотворческая деятельность составляет основу механизма нормативно-правовой регламентации общественных отношений, однако не исчерпывает его. Кроме правотворчества указанный механизм объединяет правосистематизирующую и правоинтерпретационную деятельность. Вместе с тем в исследовании основное внимание уделяется анализу особенностей проявления и действия правовой антикультуры именно в правотворческой деятельности.

Правотворчество – это особый вид юридической деятельности, призванный создавать качественную и надежную правовую основу развития общества. При этом оно приводит не только к юридическим (законы, подзаконные акты), но и социальным результатам. Поэтому недостатки и изъяны в правотворческой деятельности особенно опасны, так как обусловливают не только проблемы и противоречия в механизме правового регулирования, но и нередко порождают масштабные социальные кризисы и конфликты.

Антикультура в правотворчестве оказывает разностороннее влияние на процесс правового регулирования. Так, пробелы и коллизии норм права приводят к проблематичности, а порой и невозможности их реализации. Неконституционность акта порождает (до момента его отмены) противоправную юридическую практику. Дефекты законов, связанные с нарушением правил юридической техники (нарушение стилистики акта, громоздкость названий законов, смешение понятий и неточность терминов и т. д.), затрудняют восприятие его смысла, приводят к возникновению ошибок в правоприменении.

Издание законов и прочих нормативных правовых актов не является самоцелью правотворчества, главное – это обеспечение порядка и гармоничного развития общественных отношений. Несовершенство же норм права приводит к противоположным результатам, привнося и усиливая в общественных отношениях элементы неупорядоченности. Формой объективации правовой антикультуры может выступать как общественное сознание (различного рода деформации правосознания, неверие в право как средство удовлетворения индивидуальных потребностей и интересов и т. д.), так и поведение. В частности, социальная неадекватность закона может приводить к социальным «взрывам» в обществе. Наглядным примером служит Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон “О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов” и отдельные законодательные акты Российской Федерации». Норма данного Закона, обязывающая граждан приобретать путевки для занятия любительским рыболовством, всколыхнула общественность и привела к массовым акциям протеста во многих российских городах.

Безусловно, далеко не все проявления антикультуры в правотворчестве могут приводить к глобальным потрясениям в обществе. В этой связи как раз и необходим анализ правовой антикультуры, поскольку он позволяет понять внутренний механизм энтропийной детерминации правотворчества, своевременно выявлять формирование опасных тенденций и факторов развития.

Влияние правовой антикультуры зависит от уровня и интенсивности действия множества факторов, имеющих как объективную, так и субъективную природу.

К числу объективных факторов относятся:

1) несоответствие уровня нормативного регулирования законодательной деятельности характеру и значению регулируемых отношений. В настоящее время процедура принятия федеральных законов наиболее подробным образом определяется постановлением Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 22 января 1998 г. № 2134-II ГД «О регламенте Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» (ст. 103–143 разд. III «Законодательная процедура»). По мнению автора, правовые процедуры законодательной деятельности должны определяться нормативным актом не ниже уровня федерального закона;

2) несовершенство законодательной процедуры: недостаточно широкий круг субъектов права законодательной инициативы; отсутствие ограничений в количестве законопроектов, подлежащих рассмотрению на заседании Государственной Думы РФ (это приводит к тому, что она за один день иногда принимает десятки законов. В результате снижается престиж закона, идея его общеобязательности); неурегулированность лоббистской деятельности (современная практика лоббирования интересов носит латентный характер, скрытый от контроля институтов гражданского общества) и проч.;

3) противоречивость порядка опубликования и вступления в силу нормативных правовых актов. В настоящее время технико-юридической проблемой является определение дня официального опубликования нормативного правового акта. Суть состоит в том, что даты выхода изданий официального опубликования нормативных правовых актов не совпадают: «Российская газета» выходит ежедневно, а «Собрание законодательства Российской Федерации» и «Парламентская газета» – раз в неделю. В результате возникает неопределенность – когда закон либо иной подзаконный акт вступают в законную силу;

4) динамизм, стремительное развитие общественных отношений.

Субъективные факторы носят личностный характер и прежде всего отражают недостаточно высокий уровень правовой культуры субъектов правотворчества. Кроме того, субъективные факторы антикультуры в правотворчестве проявляются: в формализме и чрезмерной бюрократии должностных лиц; незнании ими правил юридической техники; несовершенстве методики оценки действия социальных факторов; политической ангажированности правовых решений; неразвитости политической конкуренции; правотворческих ошибках; отсутствии концепции развития российского законодательства; деструктивном стиле поведения, выражающемся в правовой демагогии, юридическом фетишизме.

К правотворчеству нельзя подходить с идеалистических позиций. Издание нормы права не всегда является решением социальной проблемы. Вместе с тем минимизация влияния антикультуры на правотворчество возможна и необходима, хотя не все факторы и проявления правовой антикультуры можно локализовать. К примеру, знание общества, его проблем и закономерностей развития всегда относительно, и поэтому всегда будет определенное отставание норм права от бурно развивающихся общественных отношений.

Однако на ряд факторов можно оказывать определенное воздействие. Прежде всего, необходимо совершенствовать нормативную основу правотворческой деятельности, и значимым событием должно стать принятие закона о нормативных правовых актах в Российской Федерации.

Положительную роль может сыграть и популяризация идей юридической техники. Более того, в настоящее время актуальной становится задача систематизации инструментария юридической техники и придания ему статуса юридически обязательного.

Важным направлением противодействия правовой антикультуре является совершенствование мониторинга законодательства и правоприменительной практики.

Необходимо также расширить практику общественного обсуждения социально значимых законопроектов – это будет способствовать повышению социальной адекватности правовых норм.

Во втором параграфе «Элементы правовой антикультуры в механизме поднормативного регулирования» рассматриваются формы проявления и факторы образования правовой антикультуры.

Механизм перевода нормативных правовых предписаний в поведение субъектов права представляет собой многоступенчатую систему, в которой одно звено подкрепляет действие другого. Одним из таких звеньев-элементов выступает механизм поднормативного регулирования. Он раскрывает особенности государственно-властной деятельности, направленной на индивидуально-правовое регулирование путем принятия актов применения права.

Правовая антикультура отражает такой срез правоприменительной деятельности, который характеризует ее способность детерминировать причинение вреда охраняемым правом государственным и индивидуальным интересам. Ярким примером может служить проблема коррупции. Ущерб от нее колоссален. В соответствии с исследованиями, проведенными фондом «Индем», объем годового рынка коррупции в России составляет 318 млрд долл. – это треть валового внутреннего продукта . Распространенность коррупции в различных формах – «светлая», «серая», «черная» (В. М. Баранов) – создает реальную угрозу национальной безопасности и выступает одним из главных препятствий для реализации в России курса на всестороннюю модернизацию. Расцвету коррупции способствуют как юридические (дефекты правотворчества и недостатки законодательства, предоставляющие широкие дискреационные полномочия должностным лицам), так и общесоциальные причины (социально-негативные установки поведения, восприятие обществом коррупции как обыденного явления).

Таким образом, на примере коррупции становится очевидным, что правовая антикультура – это многоуровневое образование. В нем одни факторы (меньшего уровня) обусловливают возникновение явлений, которые в то же время выступают факторами возникновения других, более масштабных и деструктивных, явлений в правовой жизни общества.

В правоприменении антикультура проявляется на двух взаимосвязанных уровнях сознательной волевой деятельности – в мышлении и фактическом поведении.

На уровне мышления правовая антикультура характеризует такие мыслительные процессы, которые в конечном счете выражаются в деформации правового сознания. Внешним выражением сознательной деятельности выступают фактическое поведение и его результаты. На этом уровне правовая антикультура проявляется как в действиях (ошибочных, противоправных), так и бездействии правоприменителей.

Указанные уровни отражают диалектический характер взаимодействия идеальных и материальных форм проявления правовой антикультуры. Так, эгоистические потребности и интересы способствуют появлению противоправных установок, которые ведут к формированию устойчивых стереотипов поведения, связанных с нарушением законности и прав граждан. Упущения в системе юридического образования приводят к некомпетентности правоприменителей: недостаточность правовых знаний детерминирует ошибки в толковании и применении права и, как следствие, влечет за собой нарушение правового порядка.

Факторы правовой антикультуры действуют на всех стадиях правоприменительного процесса. Некоторые из них являются «сквозными», т. е. влияют на все стадии правоприменения, другие, напротив, локальны, т. е. ограничены рамками одной стадии.

Фактором, оказывающим «сквозное» влияние, выступает несовершенство законодательства. На стадии установления фактической основы уголовного дела данный фактор проявляется, например, в дефектности регулирования процесса познания. Так, отказ от принципа установления истины в уголовном процессе, равно как и исключение из УПК РФ принципа всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств преступления, подрывает идею законности в уголовном судопроизводстве. В числе рассматриваемых факторов следует также назвать: несформированность и недостаточность правовых знаний, доминирование отрицательной мотивации у правоприменителей.

Локальное влияние на правоприменительный процесс оказывают такие факторы, как неудовлетворительное материально-техническое обеспечение, ошибки в выборе и реализации тактических приемов установления фактических обстоятельств дела и т. д.

Результатом действия факторов правовой антикультуры в конечном счете являются процедурно-процессуальные действия, которые приводят к получению доказательств, не соответствующих уголовно-процессуальным требованиям – относимости, допустимости, достоверности и достаточности.

Важная особенность проявления правовой антикультуры заключается в том, что недостатки одной стадии правоприменительного процесса создают условия для возникновения проявлений данного феномена на других, последующих, стадиях. Так, собранные доказательства, не соответствующие уголовно-процессуальным требованиям, влекут незаконность и необоснованность решения суда. Низкий уровень правосознания приводит к ошибкам в юридической квалификации, что обусловливает дефектность правоприменительного акта и в конечном счете выступает основанием для его отмены (например, ст. 382 УПК РФ). Доминирование отрицательной стимуляции над положительной порождает нарушение законности либо ради целесообразности, либо в угоду собственным эгоистическим мотивам.

Множественность факторов и форм проявления правовой антикультуры объясняет наличие различных направлений деятельности по ее предотвращению и локализации, таких как: 1) совершенствование законодательства; 2) оптимизация управления; 3) совершенствование кадровой работы (главным образом, осуществление надлежащего отбора и аттестации сотрудников); 4) совершенствование юридического образования и служебной правовой подготовки; 5) материально-техническое обеспечение.

В третьем параграфе «Проявление правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права» анализируются факторы и формы механизма отрицательной самоорганизации.

Право не в состоянии исчерпывающим и однозначным образом определять поведение человека, поскольку всегда есть определенная область свободы, выступающая основой для правовой саморегуляции субъектов права. Правовая антикультура проявляется одновременно в качестве фактора процесса правовой саморегуляции и одного из его результатов. Диалектика форм проявления антикультуры позволяет понять проблемы в сфере непосредственной реализации норм права, а также причины низкой эффективности действия права в целом.

Процессы самоорганизации происходят непрерывно и выражаются как в правомерных, так и противоправных формах поведения. Влияние правовой антикультуры в этих процессах осуществляется на двух взаимосвязанных уровнях: ближайшем – индивидуальном и отдаленном – общественно значимом.

Первый уровень (индивидуальный) характеризует локальность действия правовой антикультуры в рамках конкретных правоотношений и позволяет отразить ее внутренние, интеллектуально-волевые и эмоционально-психологические детерминанты (неразвитость правового мышления, недостаточность правовых знаний, нигилистические установки и т. д.), а также отдельные результаты ее влияния (материальный ущерб, упущенная выгода, моральный вред и т. д.), которые на индивидуальном (локальном) уровне существуют дискретно. Их влияние на правовую систему в целом незначительно, минимально. Например, эгоистические мотивы в процессе непосредственной реализации субъективных прав способствуют возникновению такого явления, как злоупотребление правом. Стремление избежать излишних налогов толкает работодателей выплачивать заработную плату «в конвертах». Деструктивная роль и значение этих явлений имеют значение преимущественно для конкретных субъектов.

Однако увеличение количества локальных случаев проявления правовой антикультуры приводит к изменению ее качества, особенности которого обусловливают необходимость выделения второго уровня, где правовая антикультура характеризует интенциональность и тенденции развития правовых отношений определенного рода и вида, т. е. она проявляется в системе правовых отношений более высокого порядка, и в этой связи имеет значение уже для всего общества, а не только для отдельных субъектов права.

Так, увеличение количества случаев выплат зарплат «в конвертах» способствует развитию «теневой» экономики, чье влияние на общество является более сложным и деструктивным. Оно заключается в том, что происходит антисоциальное перераспределение доходов общества в пользу относительно малочисленных привилегированных групп. Кроме того, разрушается система централизованного управления экономикой; «теневая» занятость приводит к тому, что усилия правительства по созданию новых рабочих мест не снижают мнимой безработицы, но увеличивают бюджетный дефицит, и т. д. Наконец, развитие любых форм «теневой» экономики ведет к подрыву хозяйственной этики. Если эти тенденции заходят слишком далеко, люди начинают терять всякое представление об общепринятых «правилах игры», живут по принципу «все дозволено», в результате чего общество проваливается в пучину хаоса и нестабильности (Ю. В. Латов, С. Н. Ковалев).

Диалектический скачок от одного уровня правовой антикультуры к другому происходит в состоянии повышенного риска общественных отношений. В данном случае риск отражает такое их качественное состояние, которое содержится в понятиях «неустойчивость», «нестабильность». В частности, отдельные факторы, воздействуя на систему общественных отношений, делают ее принципиально неустойчивой, создается особый «благоприятный фон» для совершения некоторых противоправных деяний. Например, такие факторы, как: масштабная коррумпированность чиновников; слабость правоохранительной системы и судов; несовершенство законодательства; неэффективное использование собственности; низкий уровень предпринимательской культуры; слабость рыночных институтов, агрессивное отношение общества к бизнесменам и частной собственности в принципе и ряд других, – способствуют совершению рейдерства. На определенном этапе практика рейдерских захватов фирм становится одной из тенденций развития экономики. В результате возникает новое качественное состояние риска общественных отношений – появляются угрозы экономической безопасности государства: по различным экспертным оценкам ущерб от рейдерства для экономики Российской Федерации достигает от 20 до 50 млрд долл. ежегодно.

Противодействие правовой антикультуре в процессе правовой саморегуляции субъектов права должно учитывать специфику ее воздействия на правовую жизнь. Необходимо, чтобы целенаправленное правовое воздействие было как прямым, так и косвенным. В частности, определение конкретных деяний в качестве противоправных означает прямой запрет на их совершение. Установление запретов, безусловно, способствует вытеснению из жизни общества определенных нежелательных образцов поведения, однако является недостаточным для противодействия правовой антикультуре. Следует также стимулировать социально активное правомерное поведение граждан, косвенно воздействуя на них посредством льгот и стимулов. Важным средством выступает обеспечение социальной адекватности законодательства (например, в настоящее время существует огромное количество пособий для социально незащищенных слоев общества, однако их минимальный размер часто вызывает в обществе лишь раздражение, усиливая недоверие к власти и повышая уровень правовой антикультуры). Кроме того, в борьбе с правовой антикультурой нельзя игнорировать идеологическую сферу. Задачами государства являются пропаганда правовых знаний, комплексное правовое воспитание. Противодействие антикультуре в определенных сферах правовой саморегуляции требует наличия простой и понятной идеологии у государства. К примеру, в сфере межнациональных отношений основополагающим принципом является воспитание толерантности культур.

Вместе с тем правовая антикультура как диалектически развивающееся явление существует объективно, и полностью исключить ее невозможно. Она – порождение социальной организации жизни общества, а значит, можно влиять на ее уровень, масштабы, однако отдельные ее проявления (преступления, деформации правового сознания, пробелы законодательства и т. д.) всегда будут присутствовать в правовой жизни общества.

В третьей главе « Правовая а нтикультура в уголо в но - исполни - тельной системе» анализируются формы проявления и факторы данного феномена в деятельности органов и учреждений, исполняющих уголовные наказания.

В деятельности уголовно-исполнительной системы (далее: УИС) правовая антикультура проявляется в наиболее открытых и конфликтных формах. Это обусловлено противостоянием официальной правовой культуры и криминальной субкультуры.

Предназначение УИС заключается в исполнении уголовных наказаний, обеспечении надежной изоляции осужденных от общества и оказании на них в целях исправления необходимого психолого-педагогического, воспитательного воздействия. Объект воздействия – осужденные – имеют различную степень поражения правосознания, однако все они являются материальными носителями криминальной субкультуры, которая представляет собой наиболее опасную для общества форму проявления правовой антикультуры. В своей сущности это идеология преступного мира, она носит сложный многоуровневый и системный характер. Ее условными подсистемами выступают нормативная подсистема (система криминальных правил поведения), ценностно-ориентационная (основополагающие ценности преступного мира), коммуникативная (порядок, средства и способы общения внутри преступного сообщества), стратификационная (жесткая социальная стратификация, существование устойчивых «каст» в преступной среде), функциональная (непосредственно преступная деятельность).

Основной конфликт криминальной субкультуры проявляется в сфере правоисполнительной деятельности УИС, а именно: в режимной, оперативно-розыскной деятельности, охране осужденных, контроле за отбыванием наказания в виде лишения свободы и наказаний, не связанных с ним, а также в таких правореализующих, организационно-правовых формах деятельности, как воспитательная работа, организация привлечения осужденных к общественно полезному труду.

Содержанием рассматриваемого конфликта культур является противодействие осужденных действиям администрации исправительного учреждения, которое может приобретать как открытые, так и скрытые формы. Типичными проявлениями правовой антикультуры в поведении осужденных являются: употребление спиртных напитков либо наркотических средств или психотропных веществ; нанесение татуировок; присваивание прозвищ; неповиновение представителям администрации исправительного учреждения или их оскорбление; организация забастовок или иных групповых неповиновений; мужеложство, лесбиянство.

Среди факторов криминальной субкультуры следует различать внутренние (отражают особенности организации и жизнедеятельности преступного сообщества) и внешние (вызваны недостатками в работе учреждений УИС).

Внешние факторы требуют особенно пристального внимания. Неукоснительная и точная реализация законодательства в деятельности УИС должна обеспечивать достижение целей уголовного наказания. Однако системные, концептуальные недостатки законодательства могут приводить к формированию ненадлежащей юридической практики и соответственно вместо искоренения криминальной субкультуры способствовать ее развитию в обществе. В результате юридическая практика сама становится фактором криминальной субкультуры. Наиболее яркими примерами могут служить секции дисциплины и порядка, создаваемые в каждом исправительной учреждении (в настоящее время ликвидированы), отрядная система содержания осужденных.

Сегодня уже осознана объективная необходимость изменения идеологии исправительного воздействия. Концепция развития УИС до 2020 г. предусматривает не только отказ от идеи отрядной системы, но и предполагает кардинальное изменение структуры исправительных учреждений (создание тюрем и воспитательных центров), а также технологии исправительного воздействия. Планируемым результатом реализации данной Концепции должны стать повышение эффективности деятельности УИС и минимизация негативных социальных последствий, связанных с изоляцией осужденных от общества.

Противостояние официальной культуры и криминальной субкультуры является важным, но не единственным аспектом проблемы правовой антикультуры в пенитенциарной системе. Следует учитывать существование такой сферы деятельности УИС, которая отражает особенности внутриорганизационных отношений – специфику формирования структуры управляющей системы и упорядочивания ее деятельности. К этой сфере относятся правотворческая деятельность (издание нормативных правовых актов – приказов, распоряжений, правил, инструкций, наставлений, положений, а также локальных нормативных правовых актов) и правоприменение (как организационно-исполнительное, так и юрисдикционное). Диалектический механизм действия правовой антикультуры затрагивает мышление и поведение сотрудников УИС и проявляется в органическом единстве идеальных и материальных форм. Так, неразвитость правового сознания приводит к изданию несовершенных в технико-юридическом отношении нормативных и индивидуальных правовых актов. Завышенные, порой необоснованные требования руководства усиливают действие экстремальной профессиональной среды, способствуя деформации правового сознания сотрудников. Приобретаемые деформации правового сознания обусловливают агрессивно-репрессивный и формально-бюрократический тип поведения сотрудников по отношению к осужденным, их проблемам и потребностям.

Локализация и минимизация проявлений правовой антикультуры становятся возможными в случае комплексного подхода к решению проблем функционирования УИС. При этом необходимо осуществлять работу по нескольким направлениям: 1) непрерывное совершенствование законодательной основы деятельности УИС, в частности, собственной правотворческой деятельности ФСИН России, а также активное экспертное участие в подготовке законов; 2) использование инновационных наукоемких технологий, обеспечивающих экономичность и эффективность управления УИС; 3) развитие и совершенствование форм сотрудничества с институтами гражданского общества как в области контроля, так и оказания помощи в ресоциализации осужденных; 4) совершенствование кадровой работы (система аттестации должна стать надежным критерием определения компетентности сотрудников); разработка четких, понятных и однозначных критериев оценки компетентности сотрудников; 5) совершенствование социального обеспечения работников УИС. При этом высокие требования к сотрудникам должны сочетаться с надежными социальными гарантиями, что обеспечит необходимую социально активную мотивацию к исполнению служебных обязанностей.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются основные теоретические и практические выводы.

По теме диссертационного исследования автором опубликованы следующие работы:

Публикации в ведущих рецензируемых журналах и изданиях,
рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ

1. Карпунина В. В Понятие и виды структуры правовой культуры / В. В. Карпунина // Вестн. Владим. юрид. ин-та. – 2010. – № 4(17). – 0,4 печ. л.

2. Карпунина В. В. Проявления правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права / В. В. Карпунина // Человек: преступление и наказание. – 2011. – № 2 – 0,5 печ. л.

3. Карпунина В. В. Правовая антикультура в деятельности уголовно-исполнительной системы / В. В. Карпунина // Вестн. Владим. юрид. ин-та.
– 2011. – № 2(19). – 0,3 печ. л.

Иные публикации

4. Карпунина В. В. Некоторые определения понятия «правовая культура» / В. В. Карпунина // Государство и право XXI века: актуальные проблемы теории и практики: сб. науч. ст. – Владимир: ВЮИ ФСИН России, 2008. – 0,3 печ. л.

5. Карпунина В. В. Элементы правовой культуры / В. В. Карпунина
// Актуальные проблемы совершенствования профессиональной подготовки юриста (в свете основных направлений реформирования уголовно-исполнительной системы) : сб. материалов межвуз. конф. – Липецк: ЛФ ВИ ФСИН России, 2009. – 0,3 печ. л.

6. Карпунина В. В. Правовая культура и правовая антикультура: понятие и соотношение / В. В. Карпунина // Современное государство и право: проблемы теории и практики: сб. науч. ст. – Владимир: ВЮИ ФСИН России, 2010. – Вып. 2 – 0,3 печ. л.

7. Карпунина В. В. Некоторые проявления правовой антикультуры в правомерном поведении и юридической деятельности / В. В. Карпунина
// Актуальные проблемы профессиональной подготовки будущего юриста: материалы межвуз. науч.-практ. конф. – Липецк: ЛФ ФСИН России, 2010. – 0,3 печ. л.

8. Карпунина В. В. Элементы правовой антикультуры в механизме поднормативного регулирования / В. В. Карпунина // Актуальные проблемы совершенствования законодательства и правоприменения: материалы междунар. науч.-практ. конф. – Уфа: Евразийский науч.-исслед. ин-т проблем права, 2011. – 0,25 печ. л.

9. Карпунина В. В. Правовая антикультура в механизме нормативно-правовой регламентации общественных отношений / В. В. Карпунина
// Актуальные проблемы и современное состояние общественных наук в условиях глобализации – 2011: междунар. науч. конф. – М. : МИН Наука, 2011. – 0,4 печ. л.

Карпунина Виктория Викторовна

правовая антикультура

Подписано в печать 28.07.11. Формат 60х84 1/16. Усл. печ. л. 1,63. Тираж 100 экз.

Редакционно-издательский отдел научного центра

федерального казенного образовательного учреждения
высшего профессионального образования

«Владимирский юридический институт
Федеральной службы исполнения наказаний».

600020, г. Владимир, ул. Б. Нижегородская, 67е.

E-mail: [email protected].

Бондарев А. С. Правовая антикультура в правовом пространстве общества. Пермь, 2006 ; Его же. Юридическая ответственность и безответственность – стороны правовой культуры и антикультуры субъектов права. СПб., 2008.

URL: http://www.bezkor.ru/materials/25/.

Диалектика развития правовых систем предполагает одновременное функционирование в любом обществе не только юридических ценностей, составляющих его (общества) правовую культуру, но и существование определенных негативных юридических явлений, процессов и состояний (неправа, пробелов в праве, юридического нигилизма, ошибок, конфликтов, противоправного поведения и других юридических патологий). Последние рассматриваются в литературе в рамках различных теорий: «теории социально-правовых отклонений», «теории неправовой жизни», «теории теневого права», «теории деформации правосознания», «теории юридических ошибок», «теории правонарушений» и т.д.

Безусловно, что все указанные концепции вносят определенный вклад в развитие юридической науки. Наиболее же перспективным представляется, на наш взгляд, культурологический подход к подобного рода феноменам, который позволяет охватить все основные деструктивные элементы и связи правовой системы (юридические антиценности), а также исследовать их комплексно с помощью универсальной (логической, лингвистической, философской), общей (экономической, политической, социологической, психологической, этической, математической и т.д.) и специально-юридической методологии. Кроме того, изучение природы юридической антикультуры (далее – ЮАК) и разнообразных типов (видов и подвидов) ее проявления позволит выявить общие закономерности развития патологических процессов в правовой системе любого общества, условия и причины их возникновения и функционирования, разработать общетеоретическую методику их предупреждения и устранения, грамотно построить всю систему правовой пропаганды, юридического воспитания и образования.

ЮАК представляет собой антипод правовой культуры. Поэтому стремление отдельных авторов рассматривать противоправное поведение (деятельность) и другие юридические аномалии в качестве атрибутивных свойств и элементов правовой культуры нам представляется методологически ущербным (см., например, ). Нельзя, видимо, и все социально-правовые отклонения рассматривать как проявления ЮАК. Дело в том, что отдельные их типы, виды и подвиды (юридические конфликты, риски, проявления нигилизма, неисполнение субъективных юридических обязанностей и т.д.) могут иметь определенную социальную полезность (позитивность), на что в литературе указывают как отечественные (В.Н. Кудрявцев, Ю.И. Гревцов, К.Г. Федоренко и др.), так и зарубежные (Э. Дюркгейм, Л. Козер, А. Коэн и др.) авторы (подробнее см. ).

ЮАК как бы «зеркально» отражает подавляющее большинство черт, присущих правовой культуре. Так, под ЮАК следует понимать определенное качественное состояние и уровень развития правовой системы, которые проявляются в совокупности всех юридических антиценностей, образующих деструктивный пласт правосознания и юридической деятельности отдельных людей, их коллективов, классов, социальных слоев, групп и общества в целом. Поэтому в самом общем плане ее (ЮАК) можно определить как совокупность юридических антиценностей.

Юридическая антикультура имеет конкретно-исторический характер и диалектически связана со всеми внутренними и внешними, объективными и субъективными, экономическими и политическими, нравственными и религиозными, юридическими и иными конструктивными и деструктивными факторами, анализ которых позволяет более полно и всесторонне раскрыть ее общесоциальную и юридическую природу, закономерности возникновения, развития и функционирования. Это один из аспектов взаимоотношения ЮАК с другими социальными явлениями.

Кроме того, сама ЮАК негативно влияет на все сферы общественной жизни. Мы еще раз хотели бы обратить внимание на то, что любые изменения в экономической и политической системах, социальной и духовной средах начинаются как кардинальный «сдвиг» внутри ЮАК, правовой и общечеловеческой культуры, как процесс противодействия и борьбы с антисоциальными юридическими взглядами, представлениями, теориями, знаниями, пробелами, ошибками и другими недостатками в правовой системе (праве, правосознании, юридической практике), как результат разработки и настойчивого внедрения в любом обществе наиболее перспективных и прогрессивных целей, гуманитарных ценностей и ценностных ориентаций.

Каждое негативное юридическое явление наносит либо может нанести определенный вред (социальный, материальный, моральный, физический и т.п.) законным интересам людей, их коллективов и организаций, государству и обществу в целом. Отрицательные свойства ЮАК снижают эффективность и качество функционирования права, правосознания, юридической практики, правовой системы в целом в любом обществе. Они направлены на дезорганизацию и десоциализацию общественных и правовых отношений.

ЮАК представляет собой единство внутренних и внешних, объективных и субъективных, нормативных и ненормативных, индивидуальных и надындивидуальных, общесоциальных и иных сторон. Внутренняя, субъективная сторона ЮАК выражается в дистантных (зрительных, слуховых и т.д.) ощущениях, восприятиях, представлениях, в памяти, которая кодирует всю собранную информацию, а также в ложно понятых или противоправных интересах, мотивах, установках, способностях, внимании, воле, эмоциях, оценках, в принятии иррациональных мыслительных решений и т.д. (подробнее о психологическом механизме поведения носителя ЮАК с поправкой на данную тему см., например, ).

Учет субъективных факторов различных деструктивных юридических явлений имеет важное теоретическое и практическое значение для определения психической «полноценности», эмоциональной «уравновешенности», «вменяемости» и «невменяемости», «ущербности» психологического механизма носителей ЮАК, степени общественной опасности и вредности юридической патологии, форм и методов ее установления, предупреждения и устранения.

Внешняя, объективная сторона юридических аномалий заключается в том, что все деформированные элементы психологического механизма поведения имеют определенное юридическое значение и оценку лишь тогда, когда они внешне выражены, объективированы в практических действиях и операциях конкретных субъектов. Как верно замечают психологи, внутреннее побуждение человека обычно реализуется через внешне наблюдаемую систему действий и поступков людей (см., например, ). Поэтому мы абсолютно не согласны с теми отечественными авторами, которые, например, юридический нигилизм, фетишизм (идеализм), догматизм и другие подобные феномены рассматривают в качестве форм деформации обыденного и профессионального правосознания (см., например, ).

ЮАК можно рассматривать либо применительно к отдельным людям (на индивидуальном уровне, либо к их коллективам, социальным группам, слоям, классам, нациям (на общесоциальном и надындивидуальном уровнях).

Нормативный аспект ЮАК во многом определяется тем, какие нормативные и /или ненормативные регуляторы задействованы в конкретной социально-правовой ситуации (о соотношении нормативных и ненормативных регуляторов в обществе см. ). Как остроумно заметил американский криминолог А. Коэн, «делинквентная субкультура извлекает свои нормы из норм более широкой культуры, выворачивая их, однако, наизнанку» .

Кроме того, нормативность ЮАК проявляется в степени ее структурирования и организации, а также в отношении ее носителей (отдельных людей, их коллективов и т.п.) к соответствующим юридическим ценностям, нормативам и предписаниям.

Существенным признаком ЮАК является ее опасность для отдельных лиц, их коллективов и организаций, государства и общества в целом. При установлении степени опасности следует учитывать тип (вид и подвид) юридической патологии (нигилистическое или циничное отношение к юридическим ценностям, пробел в праве, преступление, проступок, юридический конфликт, риск, ошибка и т.д.), уровень противоправности (при ее наличии), юридические и социальные последствия, размер причиненного вреда, средства, способы, время, место и обстановку совершения юридических погрешностей, характеристику делинквента, его виновность (невиновность), личный юридический опыт (знания – незнания, убеждения – предубеждения, умения – неумения и т.п.), мотивации, установки, интересы и многие другие внутренние и внешние, объективные и субъективные, существенные и иные обстоятельства.

Многие деструктивные юридические явления, процессы и состояния (например, противоправная, ошибочная и конфликтная юридическая деятельность) могут выступать в качестве юридических фактов (составов) , т.е. служат основаниями возникновения (изменения и прекращения) правоотношений, реализаций мер социально-правовой защиты и юридической ответственности.

Принципиально важным для уяснения природы ЮАК, ее отдельных типов (видов и подвидов), средств и способов установления и устранения юридических недостатков является указание на то, что она, как и правовая культура, проявляется в любых сферах гражданского общества и в любом элементе его правовой системы (праве, правосознании, юридической практике и т.д.).

Всем деструктивным феноменам, составляющим структуру ЮАК, присуща определенная массовость, устойчивость, повторяемость при сходных внешних и внутренних, объективных и субъективных условиях развития общественной жизни. Это положение имеет важное методологическое, теоретическое и практически – прикладное значение, поскольку позволяет прийти к следующим существенным выводам: противодействие различного рода юридической патологии, минимизация юридической антикультуры, повышение уровня правосознания и правовой культуры, укрепление законности и правопорядка, способствующие стабилизации и дальнейшему развитию экономической, политической, правовой и социальной систем, построению демократического и правового государства, должны иметь не «спонтанный» и «сиюминутный», а комплексный, научно обоснованный, ресурсообеспеченный и долгосрочный характер.

Можно выделить и другие общие признаки, позволяющие раскрыть природу, определить место и роль ЮАК в любом обществе. При этом следует обратить внимание на то, что существуют разнообразные ее типы (виды и подвиды), каждый из которых обладает не только общими, но и специфическими признаками, структурами, элементами содержания и формы, определенным уровнем дезорганизации общественных и правовых отношений, характером юридических и социальных последствий, опасности и т.д. Поэтому исследование разнообразных типов, видов и подвидов ЮАК, с одной стороны, конкретизирует, а с другой – обогащает общую теорию юридической культуры и антикультуры.

ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

2009 Юридические науки Выпуск 2 (4)

ПРАВОВАЯ АНТИКУЛЬТУРА В ПРАВОТВОРЧЕСТВЕ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

А.С. Бондарев

Кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Пермского государственного университета, 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15

Дается понятие правовой антикультуры, раскрываются пассивные и активные формы ее проявления в современном российском правотворчестве, снижающие качество правовой жизни.

Ключевые слова: правовая антикультура; правотворчество; активные формы проявления правовой антикультуры; пассивные формы проявления правовой антикультуры

Правовая антикультура субъектов российского правотворчества - серьезный фактор, отрицательно сказывающийся на качестве современного российского права. Правовая антикультура в нашем понимании -это правовая неразвитость субъектов права, наличие серьезных дефектов в их правовых знаниях, правовых убеждениях и в итоге - в правовом поведении. Ее можно представить также как сплав (неразрывную взаимосвязь и взаимодействие) незнания субъектом права (либо поверхностного, искаженного знания), его правовых предубеждений и правовой пассивности либо противоправной активности. Правовая предубежденность здесь - это отрицательная установка субъекта права в отношении определенных правовых явлений, содержащая негативные правовые эмоции и чувства, формирующие его правовое пассивное либо противоправное активное поведение (подробно см.: ).

Правовое регулирование правового пространства в масштабах всей страны требует прежде всего создания целой системы правовых норм, адекватной системе общественных отношений, образующих данное правовое пространство. Основным субъектом формирования и обеспечения функционирования такой системы правовых норм, по мнению большинства ученых-юристов, выступает государство в лице его правотворческих органов. Отечественной юриди-

ческой наукой решительно отвергнуто положение о том, что право может рождаться и существовать вне государства и без его помощи. Она твердо стоит на позиции, которую четко и лаконично выразил еще Ф.Энгельс: «Все потребности гражданского общества, независимо от того, какой класс в данное время господствует, неизбежно проходят через волю государства, чтобы в форме законов получить всеобщее значение» 1.

Истинность этого суждения подтверждается историей человеческого общества. Она не дает нам ни одного примера, когда бы человеческое общество, нуждающееся в правовом регулировании, «рождало» право без участия государства. И прежде всего потому, что общество, которое нуждается в праве, по тем же самым причинам нуждается и в государстве, его властном руководстве, которое без правового регулирования весьма противоречивых (а нередко и антагонистических) общественных отношений в таком обществе невозможно. На определенном этапе исторического развития человеческое общество вынуждено было перейти от присваивающей экономики к производящей, в результате чего появилось не право еще, а только потребность в нем и возможность его функционирования в этом обществе. В присваивающем человеческом обществе, как известно, не было необходимости в правовом регулировании жизни, а

1 Подробно по этому вопросу см. .

© Бондарев А.С., 2009

следовательно, не было и необходимых условий для существования права.

Правовое пространство образуют общественные отношения, которые носят массово-групповой характер, повторяются неоднократно, являются вариативными и существенны для нормальной жизни конкретного общества. Правовое нормирование данных общественных отношений государством отличается активностью, целеустремленностью, творческим характером. Это не значит, что государство может творить произвол в процессе правотворчества. Здесь уместно привести слова К. Маркса, которые важно помнить и современным творцам права: «Общество основывается не на законе. Это - фантазия юристов. Наоборот, закон должен основываться на обществе, он должен быть выражением его общих интересов, вытекающих из данного способа производстваинтересов и потребностей, в противоположность произволу отдельного человека. Вот этот Code Napoleon, который я держу в руках, не создал современного буржуазного общества. Напротив, буржуазное общество, возникшее в XVIII в. и продолжавшее развиваться в XIX в., находит в этом кодексе только свое выражение. Как только он престанет соответствовать общественным отношениям, он превратиться в пачку бумаги» .

Следует заметить, что право - это система «живых» норм, общеобязательных правил поведения, по которым именно в данное время строят свои общественные отношения субъекты права данной страны, ибо с исчезновением общественных отношений гибнет и их нормативный регулятор

Он превращается в правовой памятник. К примеру, такими правовыми памятникам норм современного российского права нередко становятся статьи действующих правовых нормативных актов, которые официально не отменены, но выраженные в них нормы права не могут регулировать предусмотренные ими реальные общественные отношения ввиду их исчезновения из жизни данного общества. Это есть одно из свидетельств низкой культуры правотворчества в данном государстве, или иначе, одно из свидетельств высокого уровня правотворческой антикультуры в нем.

Человеческое общество, как известно, является динамичной системой. Согласно, например, формационному подходу каждая общественная формация представляет собой уникальную систему возможных вариантов общественных отношений - и экономических, и политических, и социальных, и духовных. И субъект правотворчества, действуя в пределах определенной общественной формации, должен осознавать, что он призван данным обществом не за тем, чтобы формулировать надуманные правовые нормы - общество их не примет, они окажутся мертворожденными. Правотворческий процесс, по сути, должен состоять из выявления существующих или возможных вариантов жизненно важных для данного общества повторяющихся общественных отношений, выбора из этих вариантов общественных отношений наиболее эффективного (а может быть, и более предпочтительного с позиции правосознания властвующих) и придания выбранному варианту (а может быть, и не одному) общеобязательности в виде той или иной юридической формы.

Роль современного российского государства в процессе правотворчества не всегда одинакова. Это различие зависит, в частности, от способов, форм правотворчества, которые определяются возможностью использования тех или иных источников права. Как известно, выбор формы права не является результатом произвольного, оторванного от социально-исторических условий желания субъектов правотворчества. Наоборот, как и содержание, форма права является отражением совершенно конкретных социально-исторических условий.

Современное российское государство не может использовать все известные истории способы, формы установления права. Ему, например, недоступно в широком масштабе санкционирование обычаев, а тем более признание правового обычая основным источником современного российского права. Чтобы обычай сложился, требуется довольно длительный период существования данного типа общественных отношений, в течение которого определенное отношение становятся привычным для его субъектов. В процессе же революционного

преобразования общества, когда отрицаются все прежние коренные общественные отношения и заменяются принципиально другими (к примеру, экономические общественные отношения, базирующиеся на основе общественной собственности и плановых началах заменяются на экономические общественные отношения, основой которых служит рыночная экономика), власть, разумеется, не может допустить стихийного течения данного процесса.

Для современного российского государства неприемлема в качестве основной формы права прецедентная форма правотворчества. Во-первых, российская правовая система многие века базировалась на принципах романо-германской семьи правовых систем, поэтому в правотворчестве сложились соответствующие исторические традиции. Во-вторых, прецедентная форма правотворчества не обеспечивает демократизма правотворческой деятельности государства, который достигается благодаря законотворческому процессу. В-третьих, право, выраженное в форме многочисленных прецедентов - и судебных и административных, - мало доступно широким народным массам, и они для решения повседневных юридических вопросов вынуждены прибегать к стоящей часто немалых денег помощи посредников - профессионалов-юристов, которые сами порой становятся в тупик при выборе необходимого прецедента для разрешения юридического дела своего клиента из массы дел, не поддающихся систематизации в высшей ее форме - кодификации.

В связи со сказанным уместно напомнить слова исследователя народного правосознания И.А. Ильина, исполненные глубокого смысла: «Самая сущность, самая природа права в том, что оно творится сознательными существами и для сознательных существ, мыслящими субъектами и для мыслящих существ. Поэтому нелеп и опасен порядок жизни, при котором народу недоступно знание его права: когда, например, среди народа есть неграмотные люди, или когда право начертано на чужом языке, или когда текст законов остается недоступным для народа, или же смысл права выражается слишком сложно, запутанно и непонятно.

Тогда, в лучшем случае, между народом и правом выдвигается иерархия корыстных посредников, взимающих особую дань за “отыскание” правоты и обслуживающих народную темноту в свою пользу; им выгодно затемнить ясное дело, а не уяснить темное, спасти “безнадежное” дело и внести кривду в суд; и под их опытными руками толкование закона быстро превращается в профессиональный кривотолк» .

Не допустить в российское правовое пространство указанных и других видов правовой антикультуры, обеспечить демократизм правотворческого процесса, стройность и устойчивость правового регулирования в эпоху, когда идет коренное преобразование общественных отношений в России, можно только посредством наиболее прогрессивной, демократичной и мобильной формы права, выработанной историей правовой жизни многих народов, - правового нормативного акта и главного его вида -закона. В настоящее время основным (если не сказать почти единственным) субъектом правотворчества в России выступает государство. Оно в лице своих правотворческих органов организует выявление нуждающихся в правовом регулировании общественных отношений, разработку проекта соответствующего правового нормативного акта, его обсуждение, принятие и опубликование. Народ современной России, которому принадлежит вся власть по действующей Конституции страны, к сожалению, непосредственно почти не использует ее в сфере правотворчества - не участвует в непосредственном правотворчестве, в частности в референдумах, через которые только и можно без всяких посредников возвести в закон общенародную волю, которую посредники вольно или невольно, в меньшей или большей степени, по злой воле или по недомыслию искажают при всех других формах правотворчества.

Для осуществления эффективной правовой деятельности субъект должен обладать не только общими принципиальными правовыми знаниями, но и достаточным объемом конкретных правовых знаний. Так, субъект - творец права - должен быть вооружен не только общими знаниями природы права, его социальной сущности, общих

и отраслевых принципов и т.д., но и конкретными научными знаниями правотворчества, прежде всего знанием научной методологии и психологии правотворчества, а также законодательной стилистики и техники. Субъект создания современного права не может уповать подобно создателю римского права только на здравый смысл и интуицию. Эту истину не однажды обстоятельно обосновывал проф. Александр Александрович Ушаков, внесший значительный вклад в формирование современной науки правотворчества. Начав заниматься исследованием проблем правотворчества во время подготовки кандидатской диссертации в Ленинградском университете на тему «Важнейшие кодификационные работы на первой фазе развития советского государства», он до конца своей научной деятельности не упускал возможности рассмотрения проблем правотворчества. И методологии правотворчества, и законодательной стилистики, и законодательной техники, и ряда других аспектов (см.: ). Здесь, однако, очень важно подчеркнуть мысль профессора о том, что современное правотворчество - это особая наука, что создать эффективную систему права, можно только глубоко познав эту науку. А в связи с рассмотрением проблемы минимизации правовой антикультуры в процессе нормирования правового пространства современной России важна для нас и другая мысль проф. А.А. Ушакова: законодательствованию можно и нужно учить. Во-первых, он предлагал ввести в программу обучения студентов-юристов обязательную учебную дисциплину - зако-нографию и сам подготовил и прочитал в 1956 г. соответствующий спецкурс на юридическом факультете Пермского государственного университета. Во-вторых, профессор предлагал учить этому делу и широкие народные массы. «Законодатель, создавая право, - писал он, - должен опираться на определенную, подлинно научную систему, на положительный опыт правотворчества, а не просто на свои эмоциональные впечатления и ощущения. Хотя правотворчество и имеет элементы искусства, но оно должно быть все меньше и меньше искусством и все больше и больше наукой. Ис-

кусству нельзя научиться, и этим оно отличается от науки. Искусство должно оказывать законодателю дополнительную помощь. Ставку надо делать на рядовых людей, которые, хотя и не обладают каким-либо природным даром законодательство-вания, но могут учиться.

В советском правотворчестве участвуют широкие народные массы, и не все из них талантливы, но все способны к учебе. Если овладеть или хотя бы ознакомиться с методом правотворчества, то это, безусловно, скажется на советском праве и правотворчестве. Отличительной особенностью правотворчества является то, что оно строится на научной основе, что оно пропитано от начала до конца наукой. Ведь законодатель отталкивается от данных науки, использует их при создании права, сознательно опирается на объективные законы развития классового общества, открываемые наукой» 2.

Нормирование правового пространства современной России напрямую зависит от правовой развитости всех субъектов правовой жизни современного российского общества - тех, кто устанавливает правовые нормы, и тех, кто их реализует и охраняет. Но в первую очередь, разумеется, оно зависит от степени правовой развитости субъектов правотворчества. Качество же современного российского права определяется прежде всего уровнем правовой культуры законодателя. А верховным законодателем современной России является народ (все граждане России, обладающие избирательным правом), который 12 декабря 1993 г. всенародным голосованием принял Конституцию Российской Федерации - основной закон нормативного российского правопорядка прямого действия. Многонациональный российский народ конституционно узаконил себя «носителем суверенитета и единственным источником власти» в стране. Свою власть народ осуществляет «непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления». «Высшим непосредственным выражением власти народа явля-

Вклад А.А. Ушакова в развитие науки о правотворчестве высоко оценивается рядом современных ученых. См., к примеру: .

ется референдум и свободные выборы» (Конституция РФ, ст. 3). Принятая посредством референдума российским народом Конституция РФ 1993 г. «имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации». (Конституция РФ, ст.

15, п. 1). «Органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы». Постоянно действующим субъектом федерального законо-дательствования на основе Конституции РФ выступает Федеральное Собрание РФ. (Конституция РФ, ст. 94, 99). Оно является также представительным органом российского народа (Конституция РФ, ст. 94). «Конституция Российской Федерации и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации» (Конституция РФ, ст. 4., п. 2).

Как видим, приведенные конституционные установления закрепили за российским народом исключительное право непосредственно и через формируемые им законодательные органы российского государства нормировать правовое пространство современной России путем создания правовых норм первичного свойства. А это значит, что оптимально нормировать правовое пространство современной России можно, лишь минимизируя уровень правовой антикультуры не только государственных служащих всех правотворческих органов, но и всех российских граждан, не только уже обладающих избирательным правом, но и еще не получивших его. Высокий уровень правовой антикультуры российского народа в целом и законодателей в частности, породил немало проблем, связанных с формированием качественной правовой системы современной России.

Существует прямо пропорциональная зависимость всех элементов правовой культуры субъекта права от глубины усвоения им правовых знаний. Глубоко и прочно усвоенным в достаточном объеме правовым знаниям соответствуют и глубокая осознан-

ность ценности права, и убежденность в необходимости руководствоваться правовыми установлениями и реально проявлять социально-правовую активность. Низкий уровень знания и осмысления права влечет за собой правовую, эмоционально-чувственную глухоту и правовое безволие, а также правовую пассивность либо противоправо-вую социальную активность.

Очень часто многие наши законодатели просто не знакомы с современной наукой правотворчества либо знают ее весьма поверхностно и не понимают ее ценности для собственной правотворческой деятельности. И творят правовые нормы по методологии времен Древнего Рима на основе собственного здравого смысла и интуиции, хотя современный российский законодатель имеет в своем распоряжении научно разработанную теорию и методологию правотворчества (см. ). Вполне справедливы сетования Ю.А. Тихомирова по поводу отношения российского законодателя и правоприменителя к правотворческой науке: «В водовороте юридических событий мало замеченным остается такой элемент законотворчества и правоприменения, как законодательная техника. Многим эта деятельность кажется вполне доступной и несложной. Однако затем выясняется: «золотой ключик», каковым является законодательная техника, зря остался на «дне правовой жизни». В то время, как его использование избавляет от ошибок и способствует повышению качества законов» . Обоснованные сомнения в готовности российского законодателя создавать законы XXI в. выразил директор Саратовского филиала института государства и права РАН А.В. Малько: «У нас до сих пор нет единого правового пространства... Невольно возникает мысль, а насколько готовы законодатели, которым дано право принимать нормативные правовые акты, к такой работе?» И далее ответил, почему они не готовы: «Правовая культура депутатов законодательных органов субъектов Российской Федерации (справедливо, на наш взгляд, было бы сказать - и многих депутатов Федерального Собрания РФ. - А.Б.), к сожалению, далека от того уровня, который необходим для решения возникающих задач» . Его

рецепт для поднятия правовой культуры российского законодателя - поддержать предложение проф. В.М. Манохина о подготовке в юридических вузах страны кадров не только правоприменителей, но и законодателей, способных работать в сфере правотворчества, создавать нормы права на научной основе. По сути, он повторяет мысль проф. А.А. Ушакова о необходимости обучения законодательствованию, который, однако, вопрос обучения законодателя науке правотворчества ставил более фундаментально: он предлагал вовлечь в процесс учебы не только профессиональных юристов, но и широкие народные массы. В наше время, когда власть в стране конституционно отдана народу, и он призван принимать основные законы своей жизни, данная идея становится еще более актуальней. Принятие предложенных мер, несомненно, значительно повысило бы качество российского законодательства.

Но этого в перспективе, на наш взгляд, мало. Для обеспечения устойчивой минимизации в российском правовом пространстве правовой антикультуры во всех ее проявлениях мы предложили разработать постоянно действующую научную систему правового воспитания российских граждан и законодательно закрепить конкретный четкий механизм ее функционирования .

Разумеется, это перспективное решение задачи. В настоящее же время повышение качества современного российского законодательства следовало бы начать с обучения науке правотворчества действующего федерального законодателя по обоснованной научной программе. Видимо, параллельно с ним должны обучаться и законодатели субъектов Российской Федерации. В курсе обучения законодателей стоило бы предусмотреть не только лекции, но и практические занятия, на которых предусматривались бы написание проектов законов на те или иные темы, составление рефератов по проблемам теории правотворчества. Такой учебный курс должен завершаться экзаменом. Неспособных постичь современную правотворческую науку следует отзывать и на их место избирать новых, более грамотных законодателей. Предлагаемая методика

обучения, на наш взгляд, дала бы возможность довольно быстро повысить качество современного российского права. Причем это не потребует больших материальных затрат, так как и корпус профессиональных законодателей не такой уж большой, и преподавателей высокого класса в стране достаточно.

Однако, как отмечалось выше, правовая антикультура субъекта в целом есть сплав незнания либо поверхностного, ложного знания права с правовыми предубеждениями и неустойчивыми правовыми установками, а также с правовой пассивностью либо противоправной активностью. Причины высокого уровня правовой антикультуры субъекта правотворчества могут корениться не в сфере его правовых знаний, а в сфере правовых предубеждений и неустойчивых правовых установок. Пример тому - принятие современными российскими законодателями так называемых «популистских законов», для реализации которых в государственной казне нет средств. Таким образом, чтобы минимизировать правовую антикультуру современного российского законодателя, недостаточно вооружить его современными научными знаниями. Нужно одновременно сформировать правовые убеждения и правовые установки у субъекта правотворчества, ибо его правовая предубежденность есть несформировавшаяся правовая убежденность. Правовая предубежденность имеет дефекты, проявляющиеся либо в рациональном, либо чувственно-эмоциональном, либо волевом элементах, что порождает отрицательные правовые установки у субъекта правотворчества (см. подробнее ).

Правовая антикультура, будучи единой по своей сущности, в нормированном правовом пространстве проявляется в самых различных формах. Причем в каждой из форм наиболее четко отражается один из аспектов правовой антикультуры субъектов правотворчества: либо их социально-

правовая пассивность, либо их социально-антиправовая активность. Дело в том, что правовая антикультура субъекта правотворчества наиболее зримо и значимо проявляет себя вовне именно в неправомерном поведении и продуктах правовой антикультуры, которые являются следствием правового

незнания и правового предубеждения, правовой отрицательной установки. Незнание либо поверхностное, неполное и бессистемное современное правотворческое знание (например, неумение исследовать правообразующие факторы, отсутствие навыков использования законодательной техники, слабое знание основ законодательной стилистики) вызывает у субъекта правотворчества предубеждение к правотворческой науке, рождает слепую веру в свой здравый правотворческий смысл и интуицию. У такого законодателя можно наблюдать либо правотворческую пассивность, либо анти-правовую правотворческую активность. В первом случае субъект правотворчества не выполняет в той или иной мере своих правотворческих обязанностей, к примеру не создает требуемых жизнью законов, а во втором- создает антиправовые законы.

В современном российском правовом пространстве правовая антикультура творцов норм проявляется в разнообразных продуктах правотворчества. Пассивная сторона ее наиболее рельефно выступает в следующих формах: а) в существовании непростительных пробелов; б) в сохранении противоречий между законами и подзаконными правовыми актами; в) в существовании потерявших юридическую силу, но официально не отмененных правовых нормативных актов; г) в отсутствии своевременной систематизации российского законодательства.

Антиправовая активность как вторая важнейшая сторона антиправовой культуры современных российских субъектов правотворчества наиболее рельефно предстает а) в создании правовых норм, не детерминированных всеми правообразуемыми факторами (естественно-природными, социальными, психологическими); б) в принятиии антиконституционных правовых нормативных актов; в) в создании подзаконных правовых нормативных актов, противоречащих законам; г) в издании правовых нормативных актов с существенными нарушениями языковых норм; д) в принятии и правовых актов с серьезными дефектами правовых норм. Например, создание закона прямого действия, но с правовыми нормами, лишен-

ными качества формальной определенности.

Распространенность указанных форм проявления правовой антикультуры в современном российском правовом пространстве значительно снижает качество правового регулирования общественной жизни в нашей стране. Не имея возможности в данной работе представить всю картину распространенности правовой антикультуры во всех ее формах в нормировании правового пространства современной России, остановимся кратко лишь на некоторых из них. Например, нынешние исследователи состояния российского права отмечают, что его качеству большой вред наносит его чрезмерная пробельность. И прежде всего отсутствие в его как регулятивной, так и охранительной частях не только тех или иных отдельных норм, но и целых правовых институтов и даже подотраслей права. Так, анализируя правовое пространство современной России, И.Н. Барциц обнаружил серьезную угрозу федеративному единству страны, заключающуюся в отсутствии научно обоснованного и практически весьма эффективного института юридической ответственности субъектов федеративных отношений . Чрезмерная пробельность современного российского права беспокоила и многих участников научнотеоретической конференции «Российское законодательство в XXI веке», посвященной 75-летию Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ. Так, свое выступление о проблемах развития системы финансового Г.В. Петрова начала следующим предисловием: «Выступающие до меня пытались разобраться, какое право на сегодняшний день самое неэффективное. Е.А. Суханов утверждал, что гражданское, С.А. Боголюбов -что экологическое. Но мне думается, что хуже всех чувствует себя финансовое.» . В частности, докладчик отметила его серьезную пробельность: «В финансовом законодательстве не урегулированы достаточно четко полномочия Правительства России. Практически исполнительная власть парализована из-за отсутствия блока законов, которые позволяли бы осуществ-

лять единую централизованную систему управления финансами» .

Значительные пробелы существуют в регулировании административно-правового статуса общественных организаций, что отрицательно сказывается на их деятельности. Не закреплено в законодательстве правовое положение научных, образовательных и иных учреждений. Выявлены пробелы и в современном российском трудовом праве, их причины и пути преодоления определены, в частности, в монографии В.Б. Дре-свянкина .

Не менее вредным для правового пространства современной России является наличие в нем правовых норм, не детерминированных в полной мере современными правообразующими факторами. К ним относятся, например, «популистские законы», как, например, недавно принятый недостаточно обоснованный закон о гражданской ответственности, получивший отрицательный резонанс в обществе и окрещенный в народе «автогражданкой». «В России на уровне права пока не преодолено наследие тех лет, когда экономика переходила от социализма к рынку, - утверждает проф. А. Хабибулин, - во многом сохраняется непрозрачность отношений в экономике, что позволяет совершать поступки, нарушающие законность. Отсюда и коррупция чиновников» .

Множество фактов нарушения принципа верховенства законов и других принципов законности в современном законодательстве субъектов Российской Федерации приводит Н.Н. Толмачева. Все эти правонарушения она свела к трем вариантам. Первый вариант: закон субъекта напрямую дублирует нормы федерального закона. Тем самым удваивается законодательство, с одной стороны, а с другой - закон субъекта подменяет собой федеративный закон для субъектов права данного субъекта федерации, так как они привыкли ориентироваться на региональные источники права. Второй вариант заключается в принятии законов субъектов федерации, объединяющих в себе в разных пропорциях положения федерального закона(иногда и подзаконных актов федеральных органов) и правовых норм, установление которых действительно отно-

сится исключительно к компетенции органов государственной власти субъектов РФ. Третий вариант нарушения законности законодателями субъектов РФ состоит в том, что заявленный в их названии предмет правового регулирования противоположен истинному его нормативному содержанию.

На серьезные дефекты современного российского права указал в своем выступлении на съезде Ассоциации юристов России 29.01.2008 бывший кандидат, а ныне Президент РФ Дмитрий Медведев. В частности, он отметил, что «наше законодательство нередко страдает несогласованностью, и это зачастую касается и вновь принимаемого нормативного материала, что, в свою очередь, порождает большие проблемы в правоприменительной практике. Он также отметил а) не идеальность земельного и градостроительного законодательства, которое «не способствует быстрому освоению земельных участков в интересах жилищного строительства, порождает массу проблем на практике»; б) отсталость от жизни и нашего экологического законодательства: в нем отсутствуют нормы, «стимулирующие хозяйствующих субъектов к бережному использованию всех природных ресурсов, к охране окружающей среды»; в) несовершенство закона о малом бизнесе, который «слабо способствует улучшению предпринимательского климата и реально не помогает малому бизнесу»; г) говоря о судебной сфере, он сказал: «По-прежнему много нареканий к длительности рассмотрения дел в судах, и здесь необходимы решительные шаги и соответствующие законодательные изменения. Нам необходимо подумать об обновлении ряда фундаментальных нормативных актов, которые не отвечают современной действительности. Закон о судоустройстве РСФСР был принят в 1981 году и последний раз изменялся в 1999 году. Таким образом, этот важнейший законодательный акт, а в соответствии с Конституцией вопросы судоустройства могут регулироваться только федеральными конституционными законами, не приведен в соответствие с Конституцией» .

Многообразие ныне в стране некачественных законов - яркое свидетельство

правового бескультурья их создателей. Так, профессор Ю.А. Тихомиров насчитал целых пять типов «плохих» законов, действующих в современной России: законы, принимаемые вне реальных публичных интересов; законы, в которых происходит путаница в использовании демократических принципов (особенно это заметно на примере избирательного законодательства); «скупые» законы, вносящие мало нового в регулирование общественных отношений и практически недействующие; законы, принятие которых искусственно опережает появление тех или иных социальных условий; «краткие» законы, оставляющие «пустоты» в правовом регулировании .

Глядя на правовую антикультуру современного российского законодателя и ее отрицательные результаты, российские граждане задаются вопросом: «Нужна ли нам Дума?». Например, В. Яковлев предлагает вынести этот вопрос на всенародное обсуждение. И в обоснование правомерности этого шага он приводит следующие аргументы: «1) Во всяком бизнесе для эффективной деятельности стараются набрать профессионалов. Наша же Госдума - уникальное заведение, где сложным процессом

Управлением страной - занимаются, можно сказать, люди с улицы. К решениям сложных политических и экономических проблем их допустили потому, что они каким-то образом уговорили избирателей поверить их сладким обещаниям, о которых они, как показывает прошлый опыт, затем благополучно забывают. 2) В депутаты многие идут не для того, чтобы отстаивать интересы избирателей, а за сладкой жизнью. 3). Хорошие долгосрочные законы думцам невыгодны, поскольку лишают их работы. Поэтому пекутся сырые, скороспелые, которые затем подвергаются изменениям и поправкам». И в заключении В. Яковлев пишет: «Так, может, проще набрать приличных дипломированных юристов, ученых, управленцев на основе строгого и четкого отбора и дать им задание написать все необходимые стране законы» . Разумеется, предлагаемое решение проблемы правовой антикультуры современного рос-

сийского законодателя во многом наивно и противоречит принципам современной демократии, но похвальна сама гражданская позиция автора, его неравнодушие к качеству законотворчества.

Библиографический список

1. Барциц И.Н. Правовое пространство России. Вопросы конституционной теории и практики. М., 2000.

2. Бондарев А.С. О путях воздействия социалистического государства на право // Государство, право, законность. Уч. записки ПГУ №300. Пермь, 1974. Вып. 5. С.225-227.

3. Бондарев А.С. Правовая антикультура в правовом пространстве общества: монография. Пермь, 2006.

4. Бондарев А.С. Правовое воспитание личности как целенаправленная, целостная и центализованная система // Вестник Пермского университета. Юридические науки. Вып. 3. Пермь, 2003. С. 1630.

5. Бондарев А.С. Правовой нигилизм -форма правовой антикультуры личности // Там же. Вып. 2. Пермь, 2001. С. 21-41.

6. Власенко Н.А. А.А.Ушаков - основатель отечественной правовой лингвистики // Ушаков А.А. Очерки советской законодательной стилистики. М.: РАП, 2008.

7. Власенко Н.А. Основы законодательной техники. Практическое руководство. Иркутск, 1995.

8. Дресвянкин В.Б. Пробелы в российском трудовом праве. Пермь, 2004.

9. Журнал российского права. 2001, №3.

10. Журнал российского права. 2008, №2.

11. Законодательная техника: науч.-практ. пособие / под ред. Ю.А. Тихомирова. М., 2000.

12. Ильин И.А. О сущности правосознания. М., 1993.

13. Керимов Д.А. Законодательная техника: научно-метод. и учеб. пособие. М., 1998.

14. Керимов Д.А. Культура и техника законотворчества. М., 1991.

15. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21.

16. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6.

17. Медведев Д.А. Ответственность за все, что происходит в нашей стране, лежит на каждом из насречь // [Электронный

ресурс]: URL: http://www.edinros.ru/print. Ыт1 ?id=127140 15.02.2008.

18. Толмачева Н.Н. К вопросу о соблюдении принципа верховенства закона и других принципов законности в законодательстве субъектов Российской Федерации // Журнал российского права. 2008. №2. С. 35-47.

19. Ушаков А.А. Законодательная техника // Государство, право, законность. Уч. записки ПГУ. №300. Вып. 5. Пермь, 1974. С. 222-224.

20. Ушаков А.А. Методологические аспекты советского правотворчества // Государство, право, законность. Уч. записки ПГУ. №199. Пермь, 1968. С. 268-312.

21. Ушаков А.А. О законографии как науке о правотворчестве // Государство, право, законность. Уч. записки ПГУ. №238. Вып. 2. Пермь, 1970. С. 59-72.

22. Ушаков А.А. О методе юридической техники // Уч. записки ПГУ. Пермь, 1963. Т. 104. Ч. 1. С. 101-118.

23. Ушаков А.А. О понятии юридической техники и ее основных проблемах // Уч. записки ПГУ. Пермь, 1961. Т. XIX. Вып.

24. Ушаков А.А. О психологии правотворчества (к вопросу о творческой лаборатории законодателя) // Государство, право, законность. Пермь, 1975. Вып. 6.

25. Ушаков А.А. Очерки советской законодательной стилистики. Пермь, 1967.

26. Хабибуллин А. Спруту экономической преступности обрубают щупальца // Аргументы недели. 2008. 28 февраля, №95.

27. Шургина Е.С. Техника юридического письма: уч.-практ. пособие. М., 2000.

28. Яковлев В. Нужна ли нам Дума? // Аргументы и факты. 2004, №2.

LEGAL ANTICULTURE IN LA WMAKING IN MODERN RUSSIA

Perm State University ,614990, Perm, Bukireva st., 15

In article the concept of legal anticulture is given, its passive and active forms of display in modern Russian lawmaking, reducing quality legal lives of Russians reveal.

Keywords: legal anticulture; lawmaking; passive and active forms of display of legal anticulture

Глава 21. Юридическая антикультура (общая характеристика)

Диалектика развития правовых систем предполагает одновременное функционирование в любом обществе не только юридических ценностей, составляющих его (общества) правовую культуру, но и существование определенных негативных юридических явлений, процессов и состояний (неправа, пробелов в праве, юридического нигилизма, ошибок, конфликтов, противоправного поведения и других юридических патологий). Последние рассматриваются в литературе в рамках различных теорий: «теории социально-правовых отклонений», «теории неправовой жизни», «теории теневого права», «теории деформации правосознания», «теории юридических ошибок», «теории правонарушений» и т.д.

Безусловно, что все указанные концепции вносят определенный вклад в развитие юридической науки. Наиболее же перспективным представляется, на наш взгляд, культурологический подход к подобного рода феноменам, который позволяет охватить все основные деструктивные элементы и связи правовой системы (юридические антиценности), а также исследовать их комплексно с помощью универсальной (логической, лингвистической, философской), общей (экономической, политической, социологической, психологической, этической, математической и т.д.) и специально-юридической методологии. Кроме того, изучение природы юридической антикультуры (далее – ЮАК) и разнообразных типов (видов и подвидов) ее проявления позволит выявить общие закономерности развития патологических процессов в правовой системе любого общества, условия и причины их возникновения и функционирования, разработать общетеоретическую методику их предупреждения и устранения, грамотно построить всю систему правовой пропаганды, юридического воспитания и образования.

ЮАК представляет собой антипод правовой культуры. Поэтому стремление отдельных авторов рассматривать противоправное поведение (деятельность) и другие юридические аномалии в качестве атрибутивных свойств и элементов правовой культуры нам представляется методологически ущербным (см., например, ). Нельзя, видимо, и все социально-правовые отклонения рассматривать как проявления ЮАК. Дело в том, что отдельные их типы, виды и подвиды (юридические конфликты, риски, проявления нигилизма, неисполнение субъективных юридических обязанностей и т.д.) могут иметь определенную социальную полезность (позитивность), на что в литературе указывают как отечественные (В.Н. Кудрявцев, Ю.И. Гревцов, К.Г. Федоренко и др.), так и зарубежные (Э. Дюркгейм, Л. Козер, А. Коэн и др.) авторы (подробнее см. ).

ЮАК как бы «зеркально» отражает подавляющее большинство черт, присущих правовой культуре. Так, под ЮАК следует понимать определенное качественное состояние и уровень развития правовой системы, которые проявляются в совокупности всех юридических антиценностей, образующих деструктивный пласт правосознания и юридической деятельности отдельных людей, их коллективов, классов, социальных слоев, групп и общества в целом. Поэтому в самом общем плане ее (ЮАК) можно определить как совокупность юридических антиценностей.

Юридическая антикультура имеет конкретно-исторический характер и диалектически связана со всеми внутренними и внешними, объективными и субъективными, экономическими и политическими, нравственными и религиозными, юридическими и иными конструктивными и деструктивными факторами, анализ которых позволяет более полно и всесторонне раскрыть ее общесоциальную и юридическую природу, закономерности возникновения, развития и функционирования. Это один из аспектов взаимоотношения ЮАК с другими социальными явлениями.

Кроме того, сама ЮАК негативно влияет на все сферы общественной жизни. Мы еще раз хотели бы обратить внимание на то, что любые изменения в экономической и политической системах, социальной и духовной средах начинаются как кардинальный «сдвиг» внутри ЮАК, правовой и общечеловеческой культуры, как процесс противодействия и борьбы с антисоциальными юридическими взглядами, представлениями, теориями, знаниями, пробелами, ошибками и другими недостатками в правовой системе (праве, правосознании, юридической практике), как результат разработки и настойчивого внедрения в любом обществе наиболее перспективных и прогрессивных целей, гуманитарных ценностей и ценностных ориентаций.

Каждое негативное юридическое явление наносит либо может нанести определенный вред (социальный, материальный, моральный, физический и т.п.) законным интересам людей, их коллективов и организаций, государству и обществу в целом. Отрицательные свойства ЮАК снижают эффективность и качество функционирования права, правосознания, юридической практики, правовой системы в целом в любом обществе. Они направлены на дезорганизацию и десоциализацию общественных и правовых отношений.

ЮАК представляет собой единство внутренних и внешних, объективных и субъективных, нормативных и ненормативных, индивидуальных и надындивидуальных, общесоциальных и иных сторон. Внутренняя, субъективная сторона ЮАК выражается в дистантных (зрительных, слуховых и т.д.) ощущениях, восприятиях, представлениях, в памяти, которая кодирует всю собранную информацию, а также в ложно понятых или противоправных интересах, мотивах, установках, способностях, внимании, воле, эмоциях, оценках, в принятии иррациональных мыслительных решений и т.д. (подробнее о психологическом механизме поведения носителя ЮАК с поправкой на данную тему см., например, ).

Учет субъективных факторов различных деструктивных юридических явлений имеет важное теоретическое и практическое значение для определения психической «полноценности», эмоциональной «уравновешенности», «вменяемости» и «невменяемости», «ущербности» психологического механизма носителей ЮАК, степени общественной опасности и вредности юридической патологии, форм и методов ее установления, предупреждения и устранения.

Внешняя, объективная сторона юридических аномалий заключается в том, что все деформированные элементы психологического механизма поведения имеют определенное юридическое значение и оценку лишь тогда, когда они внешне выражены, объективированы в практических действиях и операциях конкретных субъектов. Как верно замечают психологи, внутреннее побуждение человека обычно реализуется через внешне наблюдаемую систему действий и поступков людей (см., например, ). Поэтому мы абсолютно не согласны с теми отечественными авторами, которые, например, юридический нигилизм, фетишизм (идеализм), догматизм и другие подобные феномены рассматривают в качестве форм деформации обыденного и профессионального правосознания (см., например, ).

ЮАК можно рассматривать либо применительно к отдельным людям (на индивидуальном уровне, либо к их коллективам, социальным группам, слоям, классам, нациям (на общесоциальном и надындивидуальном уровнях).

Нормативный аспект ЮАК во многом определяется тем, какие нормативные и /или ненормативные регуляторы задействованы в конкретной социально-правовой ситуации (о соотношении нормативных и ненормативных регуляторов в обществе см. ). Как остроумно заметил американский криминолог А. Коэн, «делинквентная субкультура извлекает свои нормы из норм более широкой культуры, выворачивая их, однако, наизнанку» .

Кроме того, нормативность ЮАК проявляется в степени ее структурирования и организации, а также в отношении ее носителей (отдельных людей, их коллективов и т.п.) к соответствующим юридическим ценностям, нормативам и предписаниям.

Существенным признаком ЮАК является ее опасность для отдельных лиц, их коллективов и организаций, государства и общества в целом. При установлении степени опасности следует учитывать тип (вид и подвид) юридической патологии (нигилистическое или циничное отношение к юридическим ценностям, пробел в праве, преступление, проступок, юридический конфликт, риск, ошибка и т.д.), уровень противоправности (при ее наличии), юридические и социальные последствия, размер причиненного вреда, средства, способы, время, место и обстановку совершения юридических погрешностей, характеристику делинквента, его виновность (невиновность), личный юридический опыт (знания – незнания, убеждения – предубеждения, умения – неумения и т.п.), мотивации, установки, интересы и многие другие внутренние и внешние, объективные и субъективные, существенные и иные обстоятельства.

Многие деструктивные юридические явления, процессы и состояния (например, противоправная, ошибочная и конфликтная юридическая деятельность) могут выступать в качестве юридических фактов (составов) , т.е. служат основаниями возникновения (изменения и прекращения) правоотношений, реализаций мер социально-правовой защиты и юридической ответственности.

Принципиально важным для уяснения природы ЮАК, ее отдельных типов (видов и подвидов), средств и способов установления и устранения юридических недостатков является указание на то, что она, как и правовая культура, проявляется в любых сферах гражданского общества и в любом элементе его правовой системы (праве, правосознании, юридической практике и т.д.).

Всем деструктивным феноменам, составляющим структуру ЮАК, присуща определенная массовость, устойчивость, повторяемость при сходных внешних и внутренних, объективных и субъективных условиях развития общественной жизни. Это положение имеет важное методологическое, теоретическое и практически – прикладное значение, поскольку позволяет прийти к следующим существенным выводам: противодействие различного рода юридической патологии, минимизация юридической антикультуры, повышение уровня правосознания и правовой культуры, укрепление законности и правопорядка, способствующие стабилизации и дальнейшему развитию экономической, политической, правовой и социальной систем, построению демократического и правового государства, должны иметь не «спонтанный» и «сиюминутный», а комплексный, научно обоснованный, ресурсообеспеченный и долгосрочный характер.

Можно выделить и другие общие признаки, позволяющие раскрыть природу, определить место и роль ЮАК в любом обществе. При этом следует обратить внимание на то, что существуют разнообразные ее типы (виды и подвиды), каждый из которых обладает не только общими, но и специфическими признаками, структурами, элементами содержания и формы, определенным уровнем дезорганизации общественных и правовых отношений, характером юридических и социальных последствий, опасности и т.д. Поэтому исследование разнообразных типов, видов и подвидов ЮАК, с одной стороны, конкретизирует, а с другой – обогащает общую теорию юридической культуры и антикультуры.